— Лиза!

Я стояла на галерее между какими-то двумя мадоннами и смотрела в окно.

— Лиза, Рафаэль! — У Гришки на лице читалось детское, ничем не омраченное блаженство.

Да, Рафаэль. «Мадонна Конестабиле». Я сделала усилие и взглянула на полотно.

У Мадонны был правильный овал лица, а темные глаза смотрели проникновенно и чуть лукаво. Никакая она не Мадонна! Обыкновенная молодая женщина, у которой к тому же есть тайна. Плохая или хорошая? Я задумчиво разглядывала картину, но тут Гришка, взяв меня за локоть, отвел в сторону. К картине подошла группа экскурсантов.

— Кульминационным пунктом картины является лицо Богоматери. — Моложавая, в глухом черном пиджаке дама рассказывала веско и монотонно. — Окутанное легкой воздушной дымкой, лицо излучает бесконечную материнскую нежность и любовь…

«Почему материнскую? — Я внутренне спорила с экскурсоводшей. — Ее лицо излучает любовь к жизни вообще. К настоящей жизни. К той жизни, которая за окном… к той, которую вы перестали ощущать в своем параллельном мире».

— Тебе нравится? — робко спросил Гришка. — А давай еще голландцев посмотрим.

— Завтра, Гришенька, завтра. Мы здесь с двенадцати часов. Надо еще успеть взять билеты в театр.

— В театр? Ты говорила, на стриптиз.

— Подожди, и стриптиз будет. Сколько нам тут еще прохлаждаться?..

— Да не нужен мне никакой стриптиз!

— Если не нужен, — улыбаюсь я, — тогда другое дело. Все, стриптиз отменяется! Поедем в театр Комиссаржевской.

— Ты знаешь этот театр?

— Ничего я не знаю тут. Была один раз с родителями маленькой девочкой.

— Так где ж нам этот театр искать?

Билеты мы купили в театральной кассе недалеко от Гостиного Двора. Очень удачно: два билета на сегодня в третьем ряду партера. Спектакль «Шут Балакирев».

— Про Петра, — объяснила кассирша.

Ну ладно, местный колорит. Полюбуемся, пока сидим в очереди — ждем своего часа. С театром веселей.

— Есть еще на завтра хорошие билеты, — предлагает кассирша, заметив, что я продолжаю рассматривать афишу. — «Царская невеста» в Мариинке, премьера. Дорогие, правда.

— Ничего, давайте! — Я отважно протягиваю деньги.

Будем развлекаться, а вдруг получится? Как себя чувствуют мыши в мышеловке? Им-то наверняка не до развлечений.

— Гриш, тебе надо купить костюм. Не пойдешь же ты в театр в свитере!

— Может, не сегодня?

Да, соглашаюсь я. Театр Комиссаржевской, должно быть, место демократичное, там и в свитере сойдет. А в Мариинке — нет.

К семи мы едем в театр, к одиннадцати — в ресторан, где я предусмотрительно заказала столик. Утром — в Гостиный Двор, оттуда — в Эрмитаж. Вожделенные голландцы, французы, импрессионисты. Неожиданно я почувствовала, что их искусство вызывает у меня отклик. Импрессионисты обращались с миром свободнее: на их картинах он казался ярче, воздушнее и добрее. Жуткое ощущение параллельной реальности покинуло меня.

Даже в очереди время можно провести очень приятно. Познакомиться с кем-то интересным, узнать что-то новое. Жаль, не получается забыть, что ты в очереди. И куда эта очередь к тому же! Например, вчера. Собираемся мы в театр, и вдруг звонит Лена. Я уж все прокляла, что намекнула ей про неприятности.

— Как ты? Что у тебя? — Такая грусть в голосе. Пусть лучше бы плохо думала обо мне, только бы не тосковала! — Ничего, мам, все нормально будет, увидишь! — утверждает моя дочь не очень уверенно.