Салли не понимала, в чем дело, не могла догадаться и, честно сказать, не хотела. Но если это отсрочит возвращение на свою кухню и к Лайаму, то пять минут стоит потратить. Она протиснулась в щель и пошла следом за Бодикотом вдоль изгороди к задним дверям его коттеджа.

— Надо было одеться, холодно, — заметил он. — Заболеете насмерть, расхаживая тут в тонкой кофточке.

Козы были выпущены, бродили по участку, подбирая все, что попадалось. Хозяин подбросил и сена, которое жевал крупный рогатый коричневый козел, не особенно симпатичный. Он поднял голову, устремив на Салли сердитый взгляд.

— Не сердитесь на Джаспера, — сказал старик. — Он, конечно, хулиган, но не злой. Просто глаз с него не спускайте. Когда видит, что на него смотрят, то и не проказничает.

Изгородь уступила место облетевшим смешанным кустам, лишь на одном-другом еще держались зеленые листики. Здесь летом и прорываются козы. Самая большая дыра заставлена спинкой от старой латунной кровати. Бодикот свернул налево через лужайку к дому, Салли покорно шагала за ним.

Она уже бывала на его кухне, знала, чего ждать, и все-таки поперхнулась от запаха.

— Пойло варится, — объяснил он. — Куда ж я его дел?

— Пойло?..

Неужели он собирается угостить ее пойлом?

Старик шарил в буфете, Салли ждала, оглядывая древнюю газовую плиту, насквозь проржавевшую, хлипкую, — удивительно, как она не взорвется! Стол в принципе хороший. Остин его продал бы, дилер купил, привел бы в порядок и перепродал с хорошей прибылью. Определенно эдвардианский, если не викторианский. Только совершенно засаленный, поцарапанный, шероховатый. Одна ножка треснула и обмотана веревкой. Один бог знает, когда тут в последний раз красили. Ее собственная кухня, несмотря на повреждения, — глянцевая картинка из журнала «Дом и сад» по сравнению с этой. Взгляд окинул высокую полку, затянутую паутиной, со всякими фарфоровыми безделушками и посудой. Подумать только, стаффордширский сливочник в виде коровы, опустившейся на колени! Коллекционная вещь! Что еще спрятано в этом доме?

Бодикот вылез из шкафа, держа в руке баночку с крышкой из-под маргарина. Судя по виду, тоже антикварную — среди маргариновых баночек.

Он серьезно поглядел на Салли.

— Думаю, вы женщина неплохая.

— Спасибо, — едко поблагодарила она, не сдержавшись.

Сосед принял благодарность за чистую монету.

— Нет, правда. Очень жалко, что вы тогда перепугались. Все стекла из окон вылетели и прочее.

Извиняется!.. Салли импульсивно выпалила:

— Мистер Бодикот, я вам непростительно нагрубила… когда вы к нам зашли… Не нарочно, а от неожиданности…

— Ничего. — Он протянул баночку. — Надеюсь, понравится.

Что там, ради всего святого? Действительно хочется знать! Конечно, возможно, старик просто спятил. Такое случается с чудаковатыми стариками. В один прекрасный день грядет полное сумасшествие. Разорвутся все связи с реальностью.

— Знаю, вы любите чай из садовой травы. Как моя матушка. Я сам время от времени против чашечки не возражаю. Это осенью насушил. Всё из моего сада. Подумал, может, попробуете.

— Ох… спасибо. — Салли замолчала, смущенная его любезностью и своими нелестными мыслями. — Я… простите меня. И за коз… и за репу.

Старик помрачнел, но тут же успокоился:

— Что ж, дорога не без ухабов.

На этой метафоре они расстались.

Салли пришла с подарком на кухню, где Лайам после завтрака мыл свою тарелку. Он взглянул на нее.

— Видел, как вы шептались. Потом ты пролезла к Бодикоту сквозь изгородь.