Я стукнул посильнее.

Статуя покрылась трещинами и развалилась на мелкие кусочки. На бетонный пол посыпались свёртки, покрытые коричневой бумагой, достаточно увесистые. Пока все смотрели на это, я подобрал один.

— Опиум? — спросил я, разорвав шершавую бумагу. — Нелегально перевозите опиум? И таким образом, чтобы граф Волконский вам ещё за это и платил огромными деньгами?

Торговцы насупились. Боя уже не избежать.

Я бросил свёрток на землю и растоптал. Сколько бед эта гадость принесла Китаю, не счесть. Но самим пользоваться этим против других?

— Это не просто опиум, — сказал человек в синем халате. Уже без акцента. — Это императорский опиум.

Его запретили по всему миру. Во многих странах за его изготовление сажают пожизненно или казнят. Но он модный среди знати.

Однако мало кто знает, что если добавить немного Ци, то опасная дрянь станет ещё хуже. Она будет подавлять волю. Вот, значит, что клан Чао делает в столице. Хотят перевозить усиленный опиум за счёт Волконского, так ещё и таким образом, чтобы никто это не обнаружил.

Ведь никто не будет проверять статуи. А потом он разойдётся по знатным домам. И клан Чао станет влиятельнее, когда аристократы подсядут на это зелье.

Этого я не допущу. Однажды, ещё лет двести назад, они пытались провернуть такое с императорским двором. В этот раз я тоже не позволю им.

— Но сделка будет выполнена, — продолжил бандит из клана. — Ведь дирижабль уже здесь, как и деньги на нём. Мы свою работу выполним.

Я поднял руку. Чингиз и его люди бросились в атаку, яростно вопя, как целая монгольская орда. Люди Чао бросились в бой на них. Юншэн же стоял, не особо понимая, что случилось и почему все начали драться.

А потом вообще спрятался за статуями.

Тот самый продавец, который носил синий халат, выхватил меч Дао, пытаясь меня прирезать. Я убрал голову, и лезвие звякнуло, ударившись в одно из статуй.

Он взревел и ударил сверху. Я наступил на клинок и ткнул врага. Он отлетел, задев по пути несколько статуй.

Другой выхватил гибкий меч, обёрнутый вокруг пояса. Лезвие издавало звук, как гнущаяся пила. Одноглазый боец оскалил зубы и взмахнул ещё раз.

Лезвие вытянулось и остановилось прямо перед моим носом. Я схватил меч за кончик острия и взмахнул им, будто щёлкая хлыстом. Меч дёрнулся, а человек на другом конце от такой силы подлетел и грохнулся на ещё статуи.

— Режь их! — с яростным хрипом ревел Чингиз. — Руби головы! Режь! Жги! Убивай!

Кажется, в нём заиграла кровь его монгольских предков.

А тот европеец, которого я заметил ещё давно, наконец выдвинулся вперёд. Он снял пиджак, потом похрустел головой. Вид уверенный, он думает, что справится со мной.

Ци в нём я всё ещё не чувствовал.

Европеец подошёл к статуе… и замахнулся ногой так резко, что потоком воздуха поднял с пола мусор, пыль и залетевшие через открытую дверь склада листья.

А потом ударил!

Я успел закрыться щитом Ци, но некоторым людям Чингиза и паре продавцов не повезло. Мелкие камешки разбитой вдребезги прошлись по ним, как пулемётная очередь. Несколько камней ударились в мой щит и разлетелись в пыль.

Он ударил следующую статую другой ногой.

Все осколки полетели в мою сторону.

Щит выдержал с трудом, а меня самого отбросило. Я успел приземлиться на ноги, сбив по пути статую. А европеец замахивался для другого удара. Он несколько раз крутанулся, отчего его движения размылись, и ударил третью статую.

Отлетела только голова, и так быстро, что она нагрелась в полёте. Я видел это своим зрением Ци, но для остальных это было так же мгновенно, как летящая пуля. И голова полетела не ко мне. Она полетела к выходу, оставляя в воздухе отчётливый след.