|
Глазам было уже невмоготу смотреть, как он льет, пускает пузыри, разливается ручьями, проникает повсюду и все вокруг становится грязным и мокрым. Во дворе закупорились люки, и огромные лужи росли с каждой минутой. Консьержка домывала порог, чтобы закрыть наконец дверь, и слушала, как позади нее шаркают мужские ноги. Это был комиссар, приехавший на такси и вот уже четверть часа совещавшийся с инспектором. Она предложила им зайти в привратницкую, но они отказались и шагали в подворотне, от улицы до двора и обратно, подняв воротники, засунув руки в карманы, иногда прерывая разговор долгими паузами. Наконец комиссар вышел на тротуар и уехал в своем такси, а инспектор вошел в привратницкую и стал греть руки над печкой. - Сейчас комиссар вернется со следователем и ордером на обыск, - сказал он. Консьержка, стоявшая на коленях перед мокрым порогом, подняла голову, выкручивая тряпку. - Сиди на месте! - прикрикнула она на девочку, которая собралась было слезть со стула. *** Регулировщик на перекрестке был теперь одет в клеенчатый дождевик с остроконечным капюшоном. Вокруг него разворачивались грузовики, накрытые блестящим от дождя брезентом, и пешеходы нерешительно останавливались у кромки тротуара, боясь перейти улицу. Кое-кто из продавщиц, торгующих с тележек, набросил на голову и на плечи пустые мешки. Молочная лавка стояла на ступеньку ниже тротуара, и с самого утра приходилось терять время, убирая воду, которая туда набиралась с улицы. Хозяйка и Алиса надели на ноги сабо. Обе были в ярости. Покупательницы останавливались на пороге, смотрели на скопившуюся воду и поворачивали назад. - Подождите! - кричала торговка. - Сейчас подотрем! Алиса! Алиса! И чем дальше шло время, тем больше злобы было в этих окриках. - До чего же ты нынче неповоротливая! Нашла время зевать! Молочница была маленькая, кругленькая, свежая и крепкая, как яблоко. Она стояла у порога. - Не бойтесь! Я сейчас вас здесь обслужу! Алиса действительно была сегодня неповоротливой, рассеянной, с несвойственным ей унылым и отсутствующим взглядом. Она то и дело посматривала на потускневшую витрину, за которой прохожие казались бестелесными тенями, отраженными в испорченном зеркале. - Алиса! Она вздрагивала и, шаркая по полу своими сабо, спешила взвесить масло или сыр. - Двадцать девять су! В половине одиннадцатого инспектор, согревшись в привратницкой и застегнув плащ на все пуговицы, снова расхаживал взад и вперед по тротуару и бросал Алисе долгий взгляд каждый раз, как подходил к молочной лавке; дождь хлестал его по лицу, но это его, казалось, забавляло, кровь от этого играла только живей. Без десяти одиннадцать служанка неожиданно вышла из молочной через заднюю дверь, ведущую во двор. - Алиса! Куда еще собралась? - В одно местечко! - откликнулась она. Вернулась она минут через десять, прерывисто дыша. - Не могла другого времени найти? Живо! Обслужи мадам Рорив. В нескольких метрах от регулировщика грузовик налетел на велосипедиста. Его перенесли в кафе на углу, а исковерканный велосипед остался посреди мостовой. Алиса что-то взвешивала, глазела на улицу, опять взвешивала. Неожиданно велосипедист вышел, хромая, из кафе с обалдевшим видом, весь в грязи. Шатаясь как пьяный, он поднял свой велосипед и ушел, толкая его перед собой. На пороге кафе появился Эмиль. - Пойти сейчас за мясом? - спросила Алиса. |
