|
Кондуктор узнал мсье Гира, потом взглянул на тех двоих, что уселись чуть подальше. Мимо бежали знакомые места: слева фармакологическая фирма, за ней - гигантская реклама мыла, потом начинался подъем, где нескончаемо велись дорожные работы. Мсье Гир чувствовал, что бледнеет. Веки пощипывало, но он не решался закрыть глаза, из страха заснуть, И несмотря на то, что он ничего не ел, ему казалось, что его вот-вот стошнит. Он увидел ту самую улицу, по которой не раз шел в большой, облицованный плитками дом с коридорами, затуманенными банными парами. Но это не вызвало у него никакого желания. Напротив, он почувствовал что-то вроде отвращения. - Билетик, пожалуйста. У него всегда в кармане была наготове книжечка трамвайных билетов, так же как и билетная книжечка для метро. Он знал, сколько стоит каждый маршрут. - Спасибо. Чего-то ему не хватало. Он опустил глаза и понял, что при нем нет его черного кожаного портфеля. Это его смутило. Еще больше смутило его то, что, несмотря на свою поразительную память, он никак не мог вспомнить, где его оставил. Это не имело значения. В портфеле не было ничего важного. Но он направил по его следу все свои мысли, напряг память, как только мог. Где он мог оставить портфель? Как случилось, что портфель не лежит, как всегда, у него на коленях? Сперва ему потребовалось известное усилие, чтобы сосредоточиться на этом, но вскоре он уже горел как в лихорадке. Он хотел вспомнить! Он морщил лоб. Он хмурил брови. Он поджимал губы и свирепым взглядом смотрел в одну точку! *** Алиса спустилась первой и помогла хозяйке перелить в бутылки молоко из трех коробок, а потом закрыть эти бутылки кружочками синей бумаги. В это время молочная лавка стояла запертой, с закрытыми ставнями, и наполовину была залита дождевой водой. - Поторопитесь, чтоб все было прибрано к семи часам. Снаружи дежурили двое полицейских, а бистро на углу, то, что справа, было уже освещено. Алиса издали увидела возле стойки Эмиля - он, должно быть, вовсе не ложился спать, - рядом с его чашкой кофе стоял стаканчик рома. Платье Алисы так со вчерашнего дня и не просохло, и намокший, жесткий подол бил ее по ногам. Пустые грузовики возвращались с рынка. Вблизи пригорода сырость чувствовалась сильнее, чем вблизи Парижа, потому что земля подсыхает медленней, а с деревьев после дождя еще часами срываются капли. Когда Алиса поднялась на второй этаж и поставила под дверь квартиры литр молока, дверь открылась и какой-то мужчина с бритвой в руке спросил: - Арестовали его? - Нет еще. Консьержка окликнула Алису, когда та спускалась. Она провела ужасную ночь, каждую минуту ей казалось, что дочка уже не дышит, и она зажигала свет и видела набрякшее лицо девочки, ее раздутые ноздри. Консьержка гасила свет, прислушивалась к дыханию ребенка, потом внезапно просыпалась и опять вслушивалась в тишину. Она была бледной и причесалась кое-как, наспех. - Они еще здесь? - спросила она, показывая на верхний этаж. - Я видела там свет. - Дождь идет? - Перестал. Но будет сильный ветер. И Алиса занялась соседними домами, принося оттуда пустые бутылки в молочную, где хозяйка уже открывала ставни. Инспектор только что спустился и смотрел на нее через окно молочной, будто поджидал. |
