«А ведь девчонка тебя предупреждала!» — подумал Генрих.

Кто-то из преследователей оказался быстрее — обошел кругом лагерь и теперь перед Генрихом стояла трое охранников с оружием в руках.

Князь выругался и с разбегу напал первым, в одном прыжке взвился в воздух, нанес удар, удивив своей прытью врагов. Замешкавшийся повалился на землю, вопя от боли — меч Велке отсек ему ухо и застрял в плече. Генрих ловко выдернул оружие назад и повернулся к двум оставшимся. Но их уже оказалось не двое — подоспел Витолд с остальными людьми, да и переполох постепенно стал утихать. Охранники приходили в себя и кое-кто уже сообразил, что происходит.

— Попался, — улыбнулся зло глава охраны.

Генрих с силой зажал в руках меч, приготовился как можно дороже отдать свою жизнь, когда услышал странный шум за спиной. Кто-то вскрикнул, люди расступились, когда на поляну, на которой был разбит лагерь, вылетели два всадника.

Князь толком ничего не успел разобрать и только увидел протянутую ему руку одного из верховых. Вцепился в нее, подтягиваясь и взлетел в седло.

— Пошла! — голос принадлежал громиле Богдану.

Бедный жеребец закряхтел от двойной ноши, но сорвался в карьер, устремившись за вторым всадником.

— Держи их! Уйдут же!

В спину летели проклятья, кто-то даже швырнул во след топор, но промахнулся.

Лошади нырнули в темноту тропы, затерялись в глухом лесу.

— По коням! — донеслось до слуха Генриха злая фраза. Это кричал Витолд, а затем темнота поглотила все звуки, и князь лишь сильнее ухватился за талию своего друга. Лагерь остался позади.

Сказать, что Тадеуш был в ярости, значит ничего не сказать. Когда Януш сбиваясь, сквозь слезы объяснил отцу то, что произошло, мужчина рассвирепел. В груди заклокотала злоба, лицо Щенкевича преобразилось, а внутри проснулось позабытая жажда крови.

— Убью суку! — заревел он, напугав сына.

Взгляд старосты больше ничем не напоминал взгляд человека. Он снова стал вампиром, не сдерживаясь и не скрываясь.

— Папа! — крикнул Януш, но отец уже выбежал из избы и рванул домой, туда, где лежала на полу бесчувственная Грася.

Оставшиеся в доме переглянулись. Януш сел на пол и заплакал, закрыв лицо руками.

— А я говорил Тадеушу, что зря он пожалел эту стерву! — сказал поднимаясь на ноги пан Атони.

— Вот жеж баба поганая! — поддержал его Бронислав.

— Одним словом, ведьма. Такие не меняются! — вздохнул третий — пан Зибор.

Атони поднял мальчишку, кликнул жену. Та прибежала с кухни, удивленно глазея на мужа и его друзей. Она слышала крик старосты, но не вышла полюбопытствовать, зная, что если надо, муж сам все после расскажет. А сейчас просто обняла ребенка и повела за собой.

— Давай-ка я тебя пирогом угощу! — защебетала она, закрывая за ними двери.

Мужчины остались наедине.

— Собираем всех! — велел Бронислав. Будучи второй рукой старосты, он имел право на подобный приказ.

Зибор кивнул и вышел из комнаты, погремел обуваясь в сенях, да был таков. Оставшиеся два друга переглянулись.

— Скоро все наши будут в сборе. Пошли к Тадеушу, поглядим, что там с его Граськой! — произнес Антони и они вместе покинули дом.

Пана Щенкевича они нашли в комнате, что прилегала к общей.