— Отпустите их, сменить курс, — сказал он и за корму опустили шпринтовый парус, который стал действовать как плавучий якорь. Это позволяло снизить скорость, но так, что со стороны это не заметно. Всё равно расстояние несколько сокращалось, и десятью минутами позже он сказал канониру:

— Что ж, мистер Натолл, думаю, мы можем открыть огонь. Вы знаете что делать. Очень внимательно, мистер Натолл.

— Не бойтесь, сэр, — кивнул канонир. — Я забил все пушки подпорченным зернистым порохом, для них нет никакой опасности.

Раздался выстрел. Ядро упало с недолётом в две сотни ярдов и на пятьдесят в сторону. В ответ «Минни» поставил фор-брамсель и штормовой лисель.

— Должно выглядеть натурально, — сказал Джек.

— Не бойтесь, сэр, — повторил канонир. — Дайте прогреться стволу.

Орудие прогрелось — на самом деле, несколько орудий, так как «Ариэль» позволял себе немного рыскать, чтобы пускать в ход то одно погонное орудие, то другое, увеличивая скорость стрельбы, но теряя в скорости хода. Тщательно нацеленное ядро разрезало водутак близко от «Минни», что некоторое количество брызг попало на палубу. Это было прекрасным упражнением, но истинное удовольствие умелые моряки-«ариэльцы»

получали от того, как шёл их корабль: бесконечная работа с парусами, корректировка лёгкой разбалансированности, сотни уловок, которым капитан научился во всех океанах мира — всё было направлено на то, чтобы создать впечатление отчаянного рвения и крайней спешки, в результате не получая, по факту, никакого преимущества. Особо порадовал всех приказ ставить грот-бом-брамсель, весьма опасный парус при таком ветре, даже когда ставится на надежный рангоут.

— Вы должно быть забыли, сэр, — сказал мистер Хайд. — У нас ведь треснувшая стеньга.

— Я помню, мистер Хайд, — сказал Джек. — Выполняйте.

Стеньгу, парус и рей унесло спустя минуту, что, должно быть, виделось весьма внушительным зрелищем с берега. Всё это время Гримсхольм приближался, открывая взгляду прекрасную панораму охраняемого им материкового побережья: мили суши, идеально подходящей для высадки армии, несколько в стороне от порта Швейнау. Уже какое-то время батареи, находящиеся на самой высоте, были видны, как и дым, поднимающийся от печей для каленых ядер. А острый глаз сквозь прозрачный вечерний воздух вполне мог разглядеть триколор на флагштоке.

Плохо определённый предел области прицельного огня батареи был уже рядом. Очевидно, Витгенштейн понял, что он к нему приближается, и поднял флаг Гамбурга.

Если уловка сработает и наблюдателей на холме удастся ввести в заблуждение, «Минни»

сумеет пересечь этот невидимый барьер без вреда. Если нет — вероятно, будет повреждена, возможно потонет. В трубу Джек видел, что на батарее возникло движение, а дым от печей усилился.

— Господи, неужели они могут стрелять так далеко? — пробормотал он себе под нос, стоя на полубаке и заложив руки за спину. — Сорокадвухфунтовки, да на таком возвышении...

Ближе, ещё ближе. Наконец показались давно ожидаемые вспышки выстрелов, взмыло облако дыма, затем послышался грохот, гораздо солиднее, чем при пушечном выстреле на судне любого класса.

— Рубить концы плавучего якоря. К орудиям правого борта, — прокричал он. Вместе с его словами ядра достигли цели, показав хорошую кучность, очертив смертельную линию на кабельтов позади «Ариэля». Господи, позади «Ариэля»!

— Руль на ветер — заорал Джек. — Стрелять по готовности.

«Ариэль» развернулся на пятачке так быстро, что бортовой залп громыхнул словно одно орудие. На таком расстоянии карронады были не опасны, но один причудливый рикошет достиг цели, пронзив крюйс-марсель «Минни».