— Это мне обошлось в круглую сумму, — огрызнулся князь. — Вычту из твоего гонорара, порнограф.

— Был бы из чего вычитать. Как бы нас не вычли из этой жизни, резонно заметил я и мы, летящие на своем автомобильном болиде по празднично-ночному городу, призадумались над тем, что такая малоутешительная перспектива вполне возможна.

И очень даже возможна, если не соблюдать первое правило в этой милой и чудной жизни: no pick up the mushroоm. Что значит: не собирать, блядь, грибы в местах опасных для жизни.

Новый день начался для меня с катастрофы — ну, это я, пожалуй, подпускаю для красного словца. Ничего страшного не случилось. Я ждал телефонного звонка от информационных источников Исидоры и поэтому бегал к аппарату, как ученая собака академика Павлова к миске с непроваренным геркулесом, получающая (это я про пса) условный сигнал и пинок в бок от естествоиспытателей. И добегался — цапнув трубку, услышал родной голос одной из бывших жен.

— Лопухин, — это была Асоль, — как тебе не стыдно? Как ты можешь жить в таких экстремальных условиях?!

— Я заплатил за три месяца вперед, — заорал в ответ. — На эту сумму можешь купить ребенку остров!

— Какой остров? — изумилась б/у супруга. — Ты что, совсем там… вместе с котом?

— А это не твое дело, родная моя?! Что хочу, то и делаю! Делаю то, что хочу!

— Это я вижу. Собственными глазами. Журналюга проклятый, — и услышал знакомую роматическую капель.

О, боже мой, что же я такое натворил, что Асоль выдвинула столь весомый аргумент, как слезы? И что же в конце концов выяснилось? Проклятье! Такое могло произойти только со мной, разгильдяем из разгильдяев.

Помнится, при последней встрече, когда я подарил дочери и её подружке Юлечке Титовой роликовые коньки, мне пришлось брякнуть бывшему тестю о будущей якобы скандальной статейки, которая вот-вот выйдет в газете «Правда». Под псевдонимом Папандопуло. И что же? Сегодня по утру открывает уважаемый Аристарх Сидорович любимую газетенку, чтобы культурно сделать вместе с ней нового дня глоток (кофе), и натыкается на статью, подписанную этим самым бесхитростным псевдонимом. Читает её самым внимательным образом, потом покрывается нездоровым свекольным цветом и, хватаясь за грудь, падает в кресло, как боец на деревянный топчан после охраны рубежов Родины. Оказывается, этот чертов спецкор ведет собственное расследование по «золоту партии» и подробно повествует, каким опасностям подвергается его персона от шантажа и угроз до откровенного мордобоя.

— Ты хочешь, чтобы тебя закатали в асфальт? — вопрошала бывшая супруга, накушавшаяся импортных киногамбургеров в ночи. — Подумай о ребенке. Как тебе не стыдно! Ты хочешь осиротить дочь! Мечтаешь об этом, да?!

— Заткнись, дура! — орал некрасиво и свое. — У тебя вместо мозгов геркулесовая каша!.. Повторяю: я живу своей жизнью. И потом — это не я! Нас двое… этих Папандопуло!.. Прекращай истерику! А папе советую не читать СМИ, и будет чувствовать себя, как Санта Клаус на Рождество!.. — И бросил трубку, чтобы тут же её поднять, услышав новый сигнал. — Асоль, не сыпь мне соль на раны. Черт бы вас всех побрал, оставите меня в покое или…

— Это таки не Асоль, молодой человек, — услышал незнакомый голос. Это Ося.

— Не знаю никакого е' Оси! — и шваркнул трубку на аппарат, чтобы глубоко задуматься и спросить себя: что ж ты, засоранец, делаешь, что ты делаешь, Мудак Иваныч этакий, делаешь-то что?!

К счастью, словесная экзекуция была прекращена — вновь раздался малиновый для уха перезвон и я услышал все тот же незнакомый голос со старческой хрипотцой:

— Это таки Ося, молодой человек.