— Давно пора, — буркнул Могилевский, обидевшийся, должно быть, за мои откровения по поводу прибыльного бизнеса в далекой, теплой и манговой Малайзии.

— А не войти ли нам в клетку с тигром? — предложил я.

— Куда войти?

— В банк. И взять интервью у господина Берековского. По вопросу, скажем, кредитования по программе «Аграрная России». Кажется, есть такая программа?

— Программа есть, а овоща на плечах у тебя, Ванечка, нет.

— Почему?

— В качестве кого будешь выступать? Спецкора журнала «Голубое счастье»?

— А что? Нашему банкиру эта тема близка. И даже очень близка и знакома.

— Не усложняй, — поморщился Могилевский. — У тебя же миллион приятелей во всех СМИ?

— Ба, Ёхан Палыч! — хлопнул себя по лбу, вызвав тем самым депрессивный скок у кота, доверчиво вернувшегося со шкафа под мои ноги. — Конечно же! Есть такой Костька Славич. Наш человек. Правда, малость такой… Пай-мальчик, да мы его отрихтуем.

Найдя записную книжку, похожую на пиццу, оставленную привередой на столе привозного заведения, я кинулся в коридор к телефону. (Сотовый унесла Сашенька, чтобы, очевидно, поговорить с подругами о последних новостях моды.)

У аппарата мирно шепелявила старушка Марфа Максимовна о ценах на пшенку и серебряную форель. Сообщив бабульке, что проценщица Фаина Фуиновна плюнула в её супчик ядовитой слюной, я поимел возможность накрутить диск. И удачно — мой приятель бодрствовал в редакции, как солдат на передовой. Не вдаваясь в подробности, я изложил суть проблемы.

— Можно, конечно, — задумался Костька. — Вопрос в другом: захочет ли оказать нам честь господин Берековский?

— А почему бы и нет? — горячился. — Навешай ему лапшы. Ты умеешь это делать хорошо.

— Что умею делать? — обиделся коллега. — Кто уж лапшу вешает, так это ты, Ванька.

— Речь не об этом, родной. Прости, если, что не так, — повинился. Услади слух гада. Папу попроси…

— Ничего не обещаю…

— Спасибо, родина не забудет твоего подвига.

— Иди ты к черту!

— Пошел, — и радостно кинул трубку, предчувствуя удачу.

И услышал, как на кухне разворачиваются бои местного значения. Не знаем мы, как наше словцо отзовется, не знаем. Плюхнешь этакое на страницах СМИ, а после с изумлением обнаруживаешь, что НАТО подтягивает ядерные войска к границам любимой отчизны. Что такое? А все просто — не понравилось сухопарым генералам, мать их фак ю, что их обозвали мировыми держимордами и жандармами нарождающейся, понимаешь, демократии. Как говорится, правда глаза колет империалистам…

Однако здесь, дома, кажется, я погорячился. Хотел было пойти на кухню, чтобы признаться в лихоимстве перед боевыми старушками, да из своей комнаты появилась Сашенька.

— Вперед, порнограф, — решительно скомандовала.

— Куда это?

— Только без лишних вопросов, Лопухин. Не нервируй меня, раньше времени. Теперь-то прекрасно понимаю твоих бывших жен… Какие несчастные женщины.

— Вот только не это! — вскричал я. — И мне должны перезвонить, черт подери! По нашему, кстати, делу.

— Ваня, не нагружай меня, пожалуйста, — вскинула руки. — У нас встреча встреч. По нашему, кстати, делу.

Тут по кишке коридора тропическим тайфуном провьюжили старушки, активно охайдакивающие друг дружку прочными отечественными чугунными сковородами и скабрезными речами.