— Ну хорошо, хотя ничего хорошего, — проговорил я. — У нас интерес материальный, а у вас?

— А у меня спортивный, — улыбнулся и, аккуратно чмокнув Александру в ручку, пошутил. — Когда меня просят такие люди, то рад бы отказать, да не могу.

Я прервал любезности новым вопросом — можно ли нам воспользоваться документами? Это ксерокопии, ответил господин Савелло, а это, значит, легкомысленная бумага, не имеющая никакой ценности.

— А где оригинал?

— Способный мальчик, — покачивая головой, обратился к Александре. — Мы бы взяли его в свою команду. Только он не пойдет.

— Так, где же оригинал? — повторил вопрос и принял ответ: в спецсейфах Министерства финансов. Вырвать документы оттуда нет никакой возможности. Так что проблема, как говорится, имеет место быть.

Но кто из нас не любит кроссворды и ребусы, без них наша жизнь была бы скучна и пресна, как любовь без потливого сопливого животного совокупления и феерического оргазма.

— Вот именно, — вспомнил я. — Если мы не решим кроссворд, то предъявим веселые картинки.

— Фотки, — уточнила девушка.

— Да-да, — понял господин Савелло. — Но не тот размах, господа, не тот. Кабанчика надо откормить от пуза, а ужо после… харакири.

— Это как получится, — развел руками. — Скотобойцы мы, признаться, хреновые, только учимся. А за помощь благодарствуем-с.

— Какая там помощь, — был самокритичен новый знакомый. — Так, для ориентации… на холмистой местности, — и напомнил. — Еще такая мелочь: многие банки находятся под прикрытием. МВД, ФСБ, ГРУ, бандиты. Так что, подумайте, прежде, чем нырять.

— Да, — почесал затылок, — кажется, мимо кассы? А все так хорошо начиналось, — и взял в руки «Nikon». — А много голубизны в высших, понимаешь, эшелонах власти?

— Хватает, — поморщился господин Савелло и глянул на часы. — Простите, октябрята, — и открыл дверцу. Глубоко вздохнув, я начал движение из уютного погребка в расплавленный день. — Александра, надеюсь, я полностью удовлетворил ваше любопытство?

— Более чем, — любимая выбрасывала колени в жаркий полдень. — Спасибо от лица всего трудового народа. Да, Ваня?

— Ага, — задумался, как неразумный сын всего трудового народа.

И пока я размышлял о нашем темном и опасном будущем, вокруг происходили совсем удивительные события — неожиданно из летнего марева материализовались полные сил люди с крепкими лицами, имеющим клеймо сотрудников спецслужб. В мановение ока они загрузились в служебный транспорт — и лакированные авто улетучились, подобно случайным облакам в палящей высоте.

Я открыл рот — ничего себе фокусы наяву? Или это сон? Нет, явь, если судить по оплавленному, как сыр, моему жалкому состоянию.

Боже мой, кажется, я болен устойчивой формой олигофрении. Иначе трудно объяснить мое поведение с той минуты, когда взял в руки «Nikon». Не лучше ли пристроиться в фотоартель и вместе со стареньким Осей Трахбергом отщелкивать влюбленные пары из Засрацка и прилегающих к нему привольных областей, врать про «птичку» обворованных властью имущих детишкам из неимущих интернатов, просить бодриться увядающих, как гвоздики, революционеров-старичков, запечатлевать на дембелевскую память обтерханных солдатиков срочной службы…

— Ваня, что случилось? — услышал голос Александры. — Потерял что?

Что я мог ответить? Да, потерял себя, как кошелек, но, боюсь, меня не поймут.