— А если мне не понравится мужчина, которого для меня выберут, я все равно должна буду выйти за него замуж? — спросила Кэтрин.

— Нам, женщинам, редко выпадает случай выбирать, — ответила Маргарет и взяла с еще стоявшего на столе блюда марципан. — Но я сомневаюсь, что твой отец согласится на брак, который ты посчитаешь отвратительным.

— Он, вероятно, будет благодарен любому мужчине, который женится на мне, — пробормотала Кэтрин и закусила губу. — У меня нет приданого, так что найти мне супруга может оказаться нелегко.

— Приданое — не единственное, что будут принимать в соображение. Многие не отказались бы породниться с Говардами. К тому же ты очень мила.

Кэтрин улыбнулась ей:

— Спасибо вам. Просто мне хотелось бы выйти за того, кто нравится.

Маргарет внимательно посмотрела на нее:

— У тебя уже есть кто-то на примете?

— О нет! Я просто подумала, согласится ли на такое отец.

— Думаю, если мужчина окажется подходящим, он будет готов подумать.

В груди у Кэтрин начала расцветать надежда.

— А кого посчитают подходящим?

— Кто-то все-таки есть, верно? — надавила на нее встревоженная Маргарет.

— Нет! Клянусь вам! — запротестовала Кэтрин.

Мачеха ей не поверила.

— Думаю, какой-нибудь молодой лорд или джентльмен со средствами и хорошей репутацией получил бы одобрение.

Со средствами. Гарри унаследует только дом своего отца и скромный участок земли вокруг. У него нет ни титула, ни родовитых предков.

— Ну, надеюсь, герцогиня подыщет кого-нибудь, кто придется мне по душе, — сказала Кэтрин.

В последовавшие за этим дни Кэтрин редко видела отца. Лорд Эдмунд плутал по коридорам Сент-Джеймсского дворца, выгадывая момент для разговора с мастером Кромвелем. Момент так и не подвернулся. Однако отец получил письмо от своего начальника лорда Лайла, представителя короля в Кале, с вызовом обратно и возликовал.

— Они, должно быть, передумали и решили не увольнять меня! — заявил он и принялся спешно готовиться к возвращению.

Кэтрин сомневалась, что он успел обсудить с герцогиней вопрос о ее браке или хотя бы серьезно поразмыслить об этом, и решила, что пока ей повезло.

— Прощай, дочь моя, — сказал ей отец в день отъезда. — Да пребудет с тобой Господь! Надеюсь, мы скоро увидимся.

Маргарет обняла Кэтрин со словами:

— Будь очень осторожны, — и пожала ей руку.

В мае пришло письмо от Изабель. Сестры поддерживали переписку, хотя для Кэтрин выводить слова на бумаге было чистой мукой, а вот читать послания Изабель с новостями и отчетами об успехах юного Генри Бейнтона она очень любила. Однако в этом последнем содержались печальные вести. Сидя у окна в своей комнате, Кэтрин прочла, что Джон Ли, ее сводный брат, храбро перенес все тяготы паломничества в Иерусалим, а по возвращении был арестован за измену. «Его посадили в Тауэр, — писала Изабель, — и подозревают в том, что по пути домой он вошел в сношения с кардиналом Поулом. Молись за несчастного Джона».

Едва не плача, Кэтрин отнесла письмо в комнату Малин Тилни и показала ей.

— Кто такой кардинал Поул? — спросила она.

— Сын графини Солсбери, кузен короля со стороны Плантагенетов, — ответила ей Малин. — Он уехал в Италию, потому что не одобрял развод его величества с леди Екатериной, и написал трактат с суровым осуждением его брака с Анной Болейн.