Остальные бросили свои арбалеты и быстро и ловко попрыгали в седла. Кавин понял, что эти люди — опытные солдаты.

— Их слишком много, чтобы драться! — крикнул он Миклошу.

— Поскакали! — ответил тот. Он развернул свою лошадь и вонзил каблуки в её бока. Кобыла бросилась вперёд.

Кавин поступил точно так же. Его кобыла заржала, развернулась и поскакала так, будто её преследовали все Девять Адов. Кавин бросил взгляд через плечо.

Нападавшие пришпорили своих лошадей, пытаясь их догнать. Среди них он мельком увидел знакомое лицо — предводителя отряда.

— Малькур Форрин! — крикнул Кавин Миклошу.

Старший брат выругался.

Форрин ненавидел семью Селькирков. Отец снял его с должности генерала шлемов. Форрин возглавлял Клинков — известную наёмническую роту, состоящую из бывших сембийских солдат — умелых сембийских солдат.

Управляя кобылой с помощью ног, Кавин снова нацелил жезл на преследователей. Он нажал пальцем на спусковое углубление, и жезл дал осечку. С кончика упала капля волшебной энергии. Кавин выкрикнул проклятие и чуть не отбросил жезл.

Тем временем Миклош полуобернулся в седле и раскрыл одну из своих седельных сумок.

— Не вляпайся в них! — крикнул он.

Он вытащил из сумки какой-то мешочек, бросил его на землю, за ним второй, третий — стремительно, один за другим. От столкновения с землёй мешочки порвались и содержавшаяся внутри клейкая субстанция вступила в реакцию с воздухом, начав разрастаться. Вязкая липкая жидкость залила траву.

Кавин пришпорил чалую, и она взвилась в воздух, преодолев растекающуюся густую массу. Копыта ударились о землю, Кавин выровнялся и снова попытался воспользоваться жезлом. У него получилось — три разряда ударили Форрина в ногу и грудь. Кавин ухмыльнулся. Крупный наёмник скорчился от боли, но продолжал погоню.

— Хия! — крикнул Миклош, подстёгивая кобылу ещё сильнее.

Кавин поступил так же, пригибаясь к шее животного. Они понемногу отрывались. Лошадям наёмников, несущим на себе людей в доспехах, приходилось справляться с куда большей нагрузкой. Кавин и Миклош должны были их обогнать.

Кавин видел, как наёмники приблизились к растёкшемуся содержимому мешочков, и две лошади влетели в эту субстанцию. Они обе рухнули вместе со своими наездниками в неразберихе из конечностей, криков и ржания.

Кавин и Миклош обменялись жестокими ухмылками.

Кавин снова сел в седле прямо — как раз вовремя, чтобы увидеть, как из травы перед ними встают двое мужчин. На обоих были плащи с капюшонами, переливающиеся так, чтобы сливаться с окружавшей местностью. Обое носили лёгкие доспехи и держали у ртов деревянные трубки длиной в руку.

Лошади Миклоша и Кавина, испугавшись внезапно возникших перед ними людей, заржали и встали на дыбы. Оба брата удержались в седле, хотя и едва-едва.

— Берегись! — крикнул Миклош, выхватив рапиру.

Кавин взял один из своих метательных кинжалов и неловко бросил его в ближайшего мужчину. Швырнув кинжал, он услышал странный звук вумп и почувствовал укол в щёку. Кинжал попал мужчине в ногу, и тот упал.

Кавин повернул свою лошадь, оглянулся — наёмники стремительно приближались — и снова пришпорил её.

— Вперёд, Миклош! Вперёд!

Он схватился за жало, застрявшее в щеке, и вытащил маленький дротик с оперением. Наконечник покрывала тёмная субстанция и немного крови.

Кавин попытался окликнуть брата, но рот внезапно пересох. Происходящее замедлилось, поблекло. Его кожа казалась толстой, онемевшей. Он пытался удержать голову прямо, пытался удержать руки на поводьях. Почувствовав слабость наездника, лошадь замедлила свой бег, потом остановилась. Рядом с ней появился один из скрывавшихся в траве мужчин, взмахнул своей трубкой, и кобыла взбрыкнула.