Эти имена исчезают с моим пробуждением. Я держу у кровати перо, чернила и бумагу. Когда пишу, на глаза непременно наворачиваются слезы.

Никак не возьму в толк – почему.

Иногда я скучаю по коту, которого у меня никогда не было. И шарахаюсь от каждой тени, пусть и прекрасно знаю, что она никак не может мне навредить.

И вот я готов идти в Клеймо, абсолютно уверенный, что спятил. И что здравый рассудок мне уже вовсе не нужен.

Но тут в мое царство безумия вторгается Молчун.

– Костоправ, истину невозможно потерять. Даже твоим детям не уничтожить все копии…

Молчун замирает, вдруг осознав, что я не понимаю, о чем он. Затем показывает:

– Даже я все забуду, но останутся те, кто не забудет никогда.

Конечно. Сана.

Сана? Это чье-то имя. Но чье?

– Я запутался, – отвечаю я. – Меня одолевают расплывчатые сны о событиях, которых не могло быть. О людях, которых не могло существовать. Я забываю все, как только просыпаюсь. Единственное объяснение – я спятил.

По правде говоря, меня это ни капли не смущало.

– Это так, – ответил Молчун, – но не в том смысле, который привычен нам с тобой.

Я помню, что он так ответил, но не помню, почему его мнение было для меня важным и зачем вообще он этим мнением со мной поделился.

Сам он давно забыл о нашей встрече, как и предсказывал.

У меня остался альбом, куда я записываю все обрывки воспоминаний. Извлекаю их, как костяные крошки из ран. Кое-что мне подсказывали солдаты, но это в прошлом. Почти все забыто ими начисто. Я и сам больше не вскакиваю с постели посреди ночи и не бросаюсь к тетради, чтобы увековечить в ней новое внезапное озарение.

Скоро все закончится.

Ощущение, будто я потерял что-то драгоценное, ослабевает с каждым днем.

Постскриптум. Век сумрачных дней

Вышеизложенная история пересказана по фрагментам рукописи, найденной в Алоэ спустя двадцать восемь лет после описываемых событий, когда город восстанавливался после разрушительного урагана. Наиболее полная рукопись найдена в сундуке, принадлежавшем Соре Зораб, незамужней дочери упомянутого в истории Маркега Зораба. По сообщениям очевидцев, Сора была беззаветно влюблена в одного из солдат Черного Отряда.

Показания Саны Анс, запомнившей абсолютно все, совпадают с записями Костоправа.

Отряд покинул Алоэ спустя год или два после захвата Призрачных Земель. Имперские войска оставили базу в Алоэ десятью годами позже, в ходе общего отступления на запад, вызванного междоусобными войнами Взятых.

Большинство историков сошлись во мнении, что в записях Костоправа правдиво описаны события, которым он был свидетелем, со скидкой на провалы в его памяти. Этот человек никогда не бывал уличен в намеренной лжи.

Однако все, что он почерпнул из посторонних источников, следует считать недостоверным. В частности, любые домыслы относительно семьи Сеньяк, независимо от источника, являются, выражаясь по-простому, чушью собачьей.

Никто из сестер Сеньяк не был описан с точностью. Ни одна не была названа истинным именем. Так, Лаисса не может быть Доротеей Сеньяк, ибо Доротеей почти наверняка была Взятая Душелов.

Многие историки так же скептически относятся к сюжету о воскрешении, полагая, что это лишь прикрытие; на самом же деле одна из сестер Сеньяк попросту сбежала с любовником.

Современные исследователи считают, что Бетдек из рукописи, предполагаемая Криденс Сеньяк, также известная под именами Котенок и Конеко, впоследствии стала Госпожой. Годы, проведенные в Призрачных Землях, повлияли на всю ее дальнейшую жизнь, наделив некогда ярого социопата базовой эмпатией и подобием совести, что в будущем заставляло ее совершать неожиданные поступки и жертвовать личными амбициями в угоду благополучию мира.