– Что это значит, эфенди? – Улук посмотрел на полное самодовольное лицо Гафара.

– Они убивали и казнили поганых гяуров. Они плевали на крест и отреклись от своего Христа! Ведь ты сам, почтенный Улкук, в прошлом христианин?

– И что с того? – с вызовом спросил Улук-Ага.

– Ничего. Я не имел намерения тебя обидеть, почтенный эфенди. Но ты ведь искренне принял истинную веру и готов на все во имя Аллаха, милостивого и милосердного!

– Да славиться имя его!

– Ты доказал свою верность падишаху, и я заставляю своих воинов доказывать верность повелителю полумира.

Улук-ага слышал о жестокостях Гафара-аги и о той кровавой резне, что он устроил в одной гяурской деревеньке. Там его воины убивали всех, и сам Гафар резал пленников и строго следил, чтобы никто из его отряда не увиливал от кровавой работы.

Улук посмотрел на видневшийся вдали Чигиринский замок.

– Вон там! – он указал рукой на стены и башни. – На стенах истинная слава для воина падишаха!

– Мои воины способны взять любые стены! – хвастливо заявил Гафар-ага.

Дозорный спахия предупредил остальных, что впереди показался всадник.

– Всадник? – Гафар стал всматриваться вдаль. – Где?

Улук обладал более зоркими глазами и сразу понял, что перед ними не турок и не татарин.

– Захватить! Это гонец гяуров! – приказал он…

***

Дорошенко понял, что нарвался прямо на турок.

– Надо же! На проклятых нехриестей наткнулся! То господь наказует меня за грехи мои.

Он сразу поворотил коня, и помчался в другую сторону к роще, надеясь там затеряться. Ведь если его захватят турки, то судьба его будет страшной. Но из рощи прозвучал выстрел. Гетман сдержал своего коня.

Кто там? Турки? Татары?

Пути вперед не было и пути назад также. Дорошенко попал меж двух огней. Нужно было принимать решение. Он осмотрелся.

«Выход один! Прыгать в воду и попытаться переплыть реку».

Он повернул коня и помчался к реке…

***

– Проклятый гяур уходит к воде! – закричал сапхия. – Эфенди! Он уйдет!

– Не уйдет! – и Улук-ага повернул своего коня.

Он помчался вперед, не думая, следует ли кто-нибудь за ним. Гафар-ага не спешил в схватку и наоборот сдержал свою лошадь.

«Этот шайтан лезет в самую схватку! Но я не последую за ним. По всему видно, что всадник отчаянный. Эти казаки все такие. Не дорожат своей жизнью. И я не против, если он прихватит с собой Улука».

За Улуком помчались еще три воина и не отстали от него. У зарослей камыша они могли перехватить всадника. Командир спахиев приготовил аркан, дабы накинуть его на беглеца…

***

Дорошенко выхватил один из пистолетов и, не целясь, выстрелил в ближайшего всадника. Тот взмахнул руками и вылетел из седла. Гетман выбросил оружие и схватился за второй пистолет и снова грянул выстрел. Пуля попала в лошадь второго всадника, и тот так грохнулся на землю, что сломал себе шею.

Гетман выдернул саблю из ножен. Он постарается подороже продать свою жизнь. Со стороны рощи к нему приближались другие воины.

«Новая напасть на мою голову! Кто же это такие?»

Дорошенко, всмотревшись, узнал в них татар.

«Татары! Еще хуже!»

Но они были далеко, и он может успеть. Только бы добраться до зарослей камыша. Нужно срубить еще двоих спахиев. Они не дадут ему уйти.

Первый уже был совсем рядом, и гетман видел его перекошенное злобой и страхом лицо. Спахия взмахнул саблей, и гетман принял удар. Звякнула сталь. Клинок противника отлетел в сторону, и сабля Дорошенко раскроила череп турку.