Вдали послышались выстрелы. Гетман не мог оглянуться, к нему летел еще один враг.

Вдали послышались крики:

– Слава! Слава!

– Казаки! – вскричал гетман и увидел, как турок шарахнулся в сторону. В следующее мгновение его поразила пуля, и спахия свалился с седла.

– Вот и славно! – сказал гетман. – Славно! Видно, господь еще не желает моей гибели!

Он быстро достиг зарослей камыша. Конь под гетманом был хороший, и он знал окрестности Чигирина как свой карман.

Атака запорожцев, которых Дорошенко принял за татар, все изменила. Турки вынуждены были отступить.

Улук-ага пал от пули гетмана первым. Гафар был доволен. Аллах покарал неверного. Да славиться имя его! Теперь этот Улук уже не станет мешать настоящему спахии…

***

Ставка воеводы Ромодановского. Весна, 1676 год.

Боярин Григорий Григорьевич Ромодановский большой воевода и командующий русскими войсками в Украине соединился с войсками гетмана Самойловича. Они были в одном переходе от Чигирина.

Сам гетман сидел в шатре боярина. На нем малиновый кунтуш, и за желтым шелковым поясом была украшенная драгоценностями гетманская булава.

– Неужто, правда, боярин, что сам Дорошенко вчерась к тебе прибыл?

Боярин, высокий и грузный, в парадных доспехах, усмехнулся в бороду.

– Уже знаешь, гетман? Только прибыл, а уже все знаешь!

– Так место мое мне дорого, боярин Григорий Григорьевич. Я Дорошенко знаю. Он крепко за гетманскую булаву держится.

– За твою булаву можешь быть спокоен, гетман! Великий царь на твоей стороне!

– Но Дорошенко не в железах, боярин? Он у тебя как почетный гость, Григорий Григорьевич!

– Гетман! – боярин поднялся со стула и подошел к Самойловичу. – Ты сам знаешь, как я тебя ценю. Как ценит тебя царь Федор Алексеевич. Но Дорошенко сдался сам. Он принес повинную голову царю. А повинную голову меч не сечет!

– Но он не будет более гетманом?

– Нет. Он сложит свою булаву к твоим ногам. И затем он отправится в Москву. И не как пленник, но как почетный гость! Государь пожалует его.

Самойловичу это не понравилось. Он с большей радостью бы увидел Дорошенко в железах. А так кто знает, что взбредет в голову новому русскому царю. Царь Алексей Дорошенко бы не помиловал, а молодой Федор?

– Гетман! Не про то думаешь! – сказала Ромодановский. – Нам с тобой о турках думать надобно!

– А что о них думать? Мы не пустим пашу к Чигирину!

– Захир-пашу не пустим, – согласился воевода. – Но к нам может скоро пожаловать сам великий визирь Ибрагим с большой османской армией.

– Это уже не в этом году, боярин!

– Но Чигирин османы не оставят. Попомнишь мое слово, гетман.

– Зубы свои они обломают о стены крепости, боярин…

***

И тем же вечером в присутствии Ромодановского, русских вельмож и воевод, гетмана Левобережной Украины Самойловича и его старшин, Петр Дорошенко принес свою покорность русскому царю.

Он был одет с изысканной роскошью. В том ему помог сам боярин Ромодановский. Негоже было гетману присягать царю в изорванной одежде.

– Я гетман Петро Дорошенко признаю свои многие вины перед великим государем, царем и великим князем всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцем. Я отдаю гетманскую булаву великому боярину и наместнику великого государя, большому воеводе Григорию Ромодановскому.

Дорошенко торжественно вытащил из-за кушака свою булаву и положил её перед боярином и левобережным гетманом. Затем он поклялся быть верным слугой великого государя и подчиняться гетману Самойловичу.