— Думаю, ему неплохо бы повидать друзей, — продолжил мистер Рено. — Он всегда тепло отзывался о тебе, Роланд, — пауза, и: — Губер, не так ли? — и тогда он заговорил быстрее: — Как бы то ни было, встреча с кем-либо из друзей, с людьми, такими как ты, поможет ему.

— Вы думаете, что с ним что-то не в порядке? — спросил Губер. И подумал: «Не отвечай…» Он не хотел слышать ответ.

— Думаю, что ему нужно придти в себя после долгого отсутствия. Он собирает всю свою жизнь по кусочкам, — подбирал ли он с осторожностью слова? — Потому что друзья, такие как ты, могут ему помочь.

«Ну и какой же я друг?»

- Когда мне лучше придти? — спросил Губер, ненавидя в себе то, на что так надеялся мистер Рено. «Забудь. Джерри не дома, он остался в Канаде и останется там навсегда».

— Как-нибудь. Мы только договариваемся. А что, если завтра днем? После школы?

— Хорошо, — ответил Губер. Но это выглядело так, словно кто-то воспользовался его голосом.

Он еще долго держал трубку возле уха, после того, как отец Джерри уже положил ее на аппарат. Прерывистый тон был похож на предупреждающий сигнал об опасности.

«Пальмированная» колода карт была специально предназначена для фокусов. Ее секрет был прост: карты имели еле заметную трапецеидальную форму, и одна из сторон каждой карты была заведомо немного уже, при перетасовке карты перемешивались и собирались обратно в колоду, нужная карта переворачивалась и определялась на ощупь, так как ее край немного выступал над остальными. Секрет фокуса был в том, что такую карту надо было расположить так, чтобы она была доступна для пальцев, что называлось «пальмированием колоды».

Когда Рей впервые попробовал этот фокус, то тут же был разочарован, так как у него ничего не получилось, но он начал перебирать и тасовать карты каждый раз, как освобождались руки, и со временем в пальцах развилась чувствительность. Через несколько недель он мог безошибочно на ощупь выделить перевернутую карту. «Пальмированная» колода лучшим образом убивала время, притупляя острые грани его одиночества.

Весна яркими красками без предупреждения ворвалась в его жизнь. Рей впервые осознал всю красоту весны там, где нет моря. Никогда раньше он не обращал внимания на плачущие ивы с их мягкими, растрепанными верхушками, усыпанными желтыми бутонами распускающихся почек, и неохотно допустил, что Монумент — город не такой уж серый и угрюмый, как может показаться на первый взгляд. Сладкие ароматы наполнили воздух, и окружающие город холмы, которые не слишком точно следовали звукам музыки, в своих развернутых и лучистых красках были сказочно прекрасны.

Стремясь в тень под клены перед «Тринити», вдыхая полный нектара весенний воздух и в ожидании школьного автобуса, развозящего всех по домам, Рей тасовал колоду. Он наблюдал за остальными парнями. Они подходили и отходили, и, как всегда, они игнорировали его. «Понадую-ка я их всех» — подумал Рей.

Он достал из колоды пикового туза, перевернул его, и перетасовал карты. Затем, дунув на пальцы, поднял глаза на парня, стоящего рядом, который держал руки на бедрах и разглядывал его маленькими сощуренными глазками.

Рей поприветствовал его жестом.

Парень проигнорировал его приветствие, но подошел ближе. На его равнодушной физиономии не было ни дружелюбия, ни агрессии.