Все страны были уверены, что Бог с ними. «Петербургская газета»

В октябре под нажимом Берлина к германо-австрийской коалиции присоединилась Турция — и оттянула на себя часть русской армии.

Через месяц после того, как загрохотали пушки, Франция, Англия и Россия заключили в Лондоне договор о несепаратности: «Все три правительства соглашаются в том, что, когда настанет время для обсуждения условий мира, ни один из союзников не будет ставить условий мира без предварительного соглашения с каждым из остальных союзников». Это обязательство в 1918 году нарушит большевистская Россия и поэтому не получит своей части добычи после победы Антанты.

А ведь в начале года царю Николаю казалось, что самой главной проблемой России является не угроза войны, не вражда классов и не национальные конфликты, а народное пьянство. В начале века во многих странах носились с идеей «сухого закона». Царя очень мучило, что правительство фактически спаивает подданных, наживаясь на их алкоголизме посредством винной монополии.

Но технократический премьер Коковцов доказывал, что «пьяный сбор» обеспечивает почти треть бюджета и обойтись без него нельзя. В конце января Николай избавился от упрямого главы правительства и поставил на его место покладистого Горемыкина — тот сам сказал, что похож на старую шубу, вынутую из нафталина. С этой «шубой» государство и войдет в эпоху грозных испытаний.

Зато осуществится заветная мечта его величества. Среди прочих военных строгостей будет объявлен запрет на торговлю спиртными напитками. Казна потеряет миллиард рублей в год — он достанется самогонщикам.

На военные расходы пойдет очередной громадный французский заем в 2,5 миллиарда франков, согласованный в феврале.

Весной во многих регионах стало неспокойно из-за массовых забастовок. Такого размаха волнений не бывало со времен Больших Беспорядков. Особенно горячо было в Петербурге, где из-за роста промышленности рабочие стали составлять невиданно высокий процент населения — больше половины всех обитателей. (Через три года, в поворотный миг истории, это обстоятельство сыграет очень важную, может быть, даже решающую роль.)

В конце апреля в столице началась всеобщая забастовка — притом политического свойства, в солидарность с бакинскими рабочими, которые парализовали добычу нефти и угрожали оставить без топлива промышленность всей страны.

В июне — июле обстановка в Петербурге стала еще большей проблемой, чем бакинская. Количество бастующих дошло до 200 тысяч. Чувствуя свою силу, они действовали всё активней. Полиция начала применять оружие, появились убитые и раненые. В ответ на рабочих окраинах выросли баррикады, в городе почти перестали ходить трамваи — главный вид общественного транспорта.

Фактор забастовок тоже повлиял на принятие решения о войне — совершенно по той же логике, что в Британии. Внешний враг объединяет нацию и перенаправляет социальную агрессию в иное, полезное для правительства русло.

Так и вышло. Сразу после 1 августа (по-русски 19 июля) рабочие утихли, да еще стали устраивать массовые патриотические демонстрации. Война — сильный наркотик.

Беспорядки в Петербурге. Июль 1914 года

Ни в одном из правительств и генеральных штабов не планировали воевать долго. Все были уверены, что судьба всеевропейского столкновения решится за несколько недель, максимум — к концу года.

События в самом деле развивались стремительно. Темп задали немцы. Они умели и быстро запрягать, и быстро ехать.