К середине дня правительственные отряды удерживали только центр и мосты. Весь правый берег Невы, весь юг, Литейная часть были в руках мятежных солдат и рабочих дружин. Повсюду раздавалась стрельба.

Председатель Думы Родзянко отправил царю телеграмму с призывом немедленно учредить «министерство доверия», потому что в столице анархия. Николай сказал своему министру двора: «Опять этот толстяк написал мне разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать». Вместо этого император приказал распустить Думу и отправить с фронта к Петрограду «ударный кулак», две бригады под командованием генерал-адъютанта Н. Иванова. (Пока генерал соберет свой «кулак», всё уже закончится.)

Депутаты собрались, выслушали извещение о роспуске, после чего немедленно создали Временный комитет во главе с тем же Родзянко. Постановили указ не признавать и брать власть в свои руки. Объединились почти все: кадеты, октябристы, центристы, отчасти даже националисты — их лидер В. Шульгин был одним из самых активных деятелей этого конвента.

Если бы депутаты Думы проявили меньше решительности или даже были арестованы, это ничего не изменило бы. Революция достигла той стадии, когда она уже могла обойтись без формальной легитимности. Одновременно с созданием Временного комитета возродился руководящий орган, опробованный в 1905 году, — Совет депутатов, только теперь не «рабочих», а «рабочих и солдатских», потому что основной движущей силой революции являлись запасные. Совет возглавили «умеренные» революционеры: меньшевики Н. Чхеидзе, Ю. Стеклов, М. Скобелев, трудовик А. Керенский (последний состоял в обоих революционных штабах).

Однако наличие юридически правомочного, всем известного представительного органа — Думы — облегчило процедуру перехода власти. Иначе кровопролития и хаоса было бы намного больше.

Временный комитет Думы. Сидят (слева направо): В.Н. Львов, В.А. Ржевский, С.И. Шидловский, М.В. Родзянко. Стоят (слева направо): В.В. Шульгин, И.И. Дмитряков, Б.А. Энгельгардт, А.Ф. Керенский

Слабый премьер Голицын объявил об отставке. Правительство самоликвидировалось. Опасаясь расправы, министр внутренних дел Протопопов сам сдался новой власти. Скоро весь кабинет уже находился под арестом, в Петропавловской крепости.

В городе спешно создавалась рабочая милиция, войска массово переходили на сторону революции. Тот же процесс начался в Москве и других городах. «Положение окончательно прояснилось, — вспоминает Милюков. — Мы были победителями».

В дневнике его величества впервые звучат тревожные нотки: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада». Но далее следует: «Днём сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная».

28 февраля

Пока Николай гулял по шоссе и наслаждался солнечной погодой, новая власть решала его судьбу.

«Весь день 28 февраля был торжеством Государственной думы как таковой, — читаем у Милюкова. — К Таврическому дворцу шли уже в полном составе полки, перешедшие на сторону Государственной думы, с изъявлениями своего подчинения Государственной думе».

Победители собрали совещание по самому насущному или, как выражается Милюков, «самому рогатому» вопросу: что делать с царем и монархией.

Насчет Николая ни у кого сомнений не было. Спорили, пора ли уже объявлять республику или подождать до выборов Учредительного собрания. В конце концов Милюков убедил всех, что нужно делать царем мальчика Алексея, а его дядю Михаила — регентом, иначе может начаться гражданская война.