Но царю была ближе логика другого министра, обер-прокурора Победоносцева. Главный идеолог эпохи обосновывал дискриминацию государственными соображениями. Адвокат Г. Слиозберг, одно время служивший помощником обер-прокурора Святейшего синода, так объясняет суть победоносцевской доктрины: «…Благодаря тысячелетней еврейской культуре евреи представляются элементом более сильным духовно и умственно; при темноте и некультурности русского народа борьба против более сильного в культурном отношении элемента, евреев, не представляется для него возможной; для того чтобы несколько уравнять шансы этой борьбы, является справедливым, с точки зрения правительства, поставить евреев в худшее правовое положение, при котором слабая способность окружающего населения бороться была бы уравновешена». Обидность столь низкой оценки собственного народа Победоносцевым, по-видимому, не ощущалась. Он опасался, что в условиях свободной конкуренции евреи «заполонят» высшие учебные заведения, «наводнят» промышленно-финансовую, юридическую, научную сферы, а не дай бог еще и проникнут на государственную службу. Не очень понятно, чем это было бы так страшно — не боялись же Романовы того, что неправославные россияне немецкого происхождения составляют диспропорционально высокий процент офицерства и чиновничества, но и Александр III, и его сын, унаследовавший отцовскую юдофобию, от подобной перспективы содрогались.

Особенным «жидомором» в августейшем семействе слыл великий князь Сергей Александрович. В начале его генерал-губернаторства из Москвы административным порядком было изгнано три четверти проживавших там евреев. (Выселили даже знаменитого живописца И. Левитана, но потом, по милостивому разрешению его высочества, так и быть, пустили обратно.)

Болезненным ударом для евреев, у которых всегда высоко ценилась тяга к образованию, стало введение в 1886 году процентного ограничения на прием в гимназии и университеты. Это не только существенно ограничивало путь к получению знаний и повышению социального статуса, но и лишало возможности выбраться из «черты оседлости».

Мера была не новой. Ранее, в 1864 году, той же дискриминации подвергли поляков — за участие в восстании. Ограничение против евреев Победоносцев объяснял соображениями справедливости: дай иудеям волю, и «при их склонности к наукам», они, составляя 5 % населения, оставят русским 5 % университетских мест. В столичных учебных заведениях предписывалось удерживать евреев в пределах трех процентов.

На низовом уровне неприязнь к евреям принимала форму «погромов» — массовых насилий и грабежей.

Эти эксцессы чаще всего происходили самопроизвольно — просто потому, что у толпы было ощущение, что «евреев бить можно», за это от начальства ничего не будет.

Так, например, произошел знаменитый кишиневский пасхальный погром 1903 года. Началось с драки на центральной площади. Потом при полном бездействии властей стали избивать, грабить, убивать евреев по всему городу. Началось со слухов о том, что 14-летний подросток был убит евреями в ритуальных целях. Слухи подогревала ежедневная кишиневская газета «Бессарабец». По требованию следователя, установившего истинного убийцу (родного дядю жертвы), газета напечатала опровержение, которое не произвело особого впечатления на уже сформировавшееся «общественное мнение».