Глава 15

— Когда мы можем спуститься в шахту? — я оторвался от размалывания адамантина и повернулся к Николаю Бронникову, который за последние два часа успел мне надоесть до колик.

— Почему вы все еще здесь? Я же уже дал ответ, что не раньше, чем я уеду обратно в Тверь, — я с силой стукнул пестиком и остатки камня превратились в легкую, черную с серебристым отливом пыль. Ссыпав эту пыль в специально приготовленный для этих целей мешок, я схватил новый камень и бросил его в ступку, чтобы сделать из него будущее покрытие для боеприпасов. Активированный камень решил проявить характер и стоящий на письменном столе дырокол подпрыгнул и полетел в мою сторону. Я понятия не имею, как именно влияют адамантины на разум людей, но во мне они вызывали ни с чем не сравнимое раздражение, особенно тогда, когда я извлекал камни, к которым ни разу до этого не прикасался. Скорее всего, так и нужно, чтобы хозяин этих самых ископаемых не проникся их тлетворным влиянием и мог спокойно с ними работать, а не пускать слюни, возводя их в Абсолют. Словом, нет ничего удивительного в том, что воспитывать их приходится кнутом, словно усмиряя вздорный характер, который проявлялся каждый раз, когда я активировал камень. Схватив пестик, я ударил по камню так, что на нем появилась трещина, и он перестал испускать магнитные волны, а тяжелый дырокол упал на пол, не долетев до меня примерно половину пути. Я очень надеялся, что он упадет на ногу стоящему на пути его полета Бронникову, но удача как всегда повернулась ко мне задом. Раздавшийся звук, который издал упавший дырокол, словно вывел Николая от некоего гипнотического транса. Он оторвал от камня мутный взгляд, переводя его на меня, и постепенно заполняя осмысленными мыслями.

— Но почему? — вскричал Николай, заливаясь краской злости, полностью приходя в себя.

— Потому что я так хочу! А я, если вы еще этого не забыли, являюсь хозяином шахты, — размеренные движения пестиком как ни странно успокаивали, отвлекая от внешних раздражителей, хотя я уже порядком задолбался размалывать адамантины, превращая и в пыль. — И вы так и не сказали мне, чем именно вы так заняты, что просто горите желанием вернуться в недра земли, если все расчеты и замеры, оказывается, уже произведены и зафиксированы в отчете? — я схватил лежащий рядом со мной отчет и потряс им в воздухе, после чего бросил его туда, откуда взял, и с удвоенной силой принялся долбить камень.

Отчет этот мне прислал Бойнич в ответ на мое гневное выступление по поводу его людей, которые болтаются, где ни попадя, а у меня потом вилки серебряные пропад… это слегка из другой оперы, но суть все поняли. Ульмас выразил недоумение, пообещал разобраться и выяснить причины того, почему его люди, вместо того, чтобы готовиться к модернизации шахты, заказывая новое оборудование и предоставляя проекты, на самом деле занимаются не пойми чем. При этом Бойнич выглядел действительно удивленным и раздраженным, что позволяло не сомневаться в его искренности.

— Вы не понимаете, Виталий Владимирович, — пробормотал Бронников и уставился в пол.

— Нет, не понимаю, и именно сейчас, вы делаете все для того, чтобы вход в шахту для вас был закрыт навечно.

— Но, вы не можете…

— Ну-ка, ну-ка, — я прищурился, бросил пестик и шагнул к попятившемуся инженеру.