Снаружи драгунский пост у двери, патрули в коридорах и вокруг дворца. Разведывательный жук с антигравом замер на стене, реагируя на любое движение. Еще у двери обыкновенный стул, примитивнейшее сигнальное устройство. По-хорошему, стоит круглые сутки находиться в скафе. Увы, невозможно руководить людьми исключительно через стекло шлема. Да и ресурсы не бесконечны, батарея постепенно садится, питая экзоскелет.

Шум в коридоре или показалось? Тишкевич приподнялся на кровати. Завтра снова ходить с опухшим лицом из-за постоянных вскакиваний и недосыпа. Тревожно застрекотал комм, получивший предупредительный сигнал от жучка. Комендант скатился с кровати и накинул на голову шлем от скафа, надевать весь комплект не хватит времени. Зато у него теперь прибор ночного видения, а у гостей – нет.

Дверь проскребла о спинку стула. В раскрывшуюся щель упал слабый свет из коридора. В отсталой Польше еще нет электричества, за дверью горят несколько свечей дежурного освещения.

В проем нырнула рука и удержала стул от падения. Ого! Кто-то знает о мебельной сигнализации.

Ольгерт нащупал наган, как можно тише взвел курок револьвера. Вошли двое. После света, пусть неяркого, в спальне темно как в склепе. По общему виду и одежде обычные горожане. Только мещане не ходят с такими тесаками.

Комендант просчитал ситуацию. Раз с ножами, то не хотят шума. Тоже не буду шуметь, пока ситуация непонятна, решил десантник. Ножа как назло нет, беззвучные только руки и бластеры, хотя последние дают далеко заметную вспышку. Вызвал Олега, пусть будет в курсе событий.

Первый гость скользнул к кровати, второй сместился от двери к центру комнаты. Ольгерт осторожно двинулся в сторону входа, находясь в тени от стены. «Сейчас тебя будут резать, – раздался шепот Олега, будто злоумышленники могли расслышать громкий голос в комме. – Отвлекутся на кровать, закрой дверь и гаси из ручного бластера. Только на минимуме, а то обгоришь».

От королевской кровати послышалась возня и приглушенный возглас «ниц нема!» Мягко закрыв дверь, Ольгерт послал аккуратный импульс в ближайшего пана и почувствовал удар жара. Вряд ли получил ожог, но волосы на неприкрытых бельем местах подгорели. Под шлем полез удушливый смрад паленой человеческой плоти. Оставшийся в живых не смотрел на вспышку, но судорожно прижал руки к глазам. Нужен живым, только сейчас не время для допроса. Комендант вырвал из его руки нож, развернул спиной к себе, ударом в основание черепа выключил из бытия и вонзил острие в поясничный отдел позвоночника. Когда вернется в сознание, ходить сможет. Но лишь под себя.

«Теперь одевай скаф, я выгоню жука в коридор». Команда Олега запоздала. Может, кто-то увидел вспышку и дым из-под двери. Ее распахнули, громкий голос рявкнул «пся крэв», и поперек фигуры в ночном рубанула очередь из ППШ. Сверхчеловеческим усилием выводя тело из-под струи свинца, Ольгерт почувствовал сильный удар по ребрам, сжег стрелка и метнулся к скафандру, в спасительную защитную броню и к заботливым инъекторам аптечки.

«Одевай быстро, шестнадцать секунд, по коридору в твою сторону идут четверо в гражданском». Но скаф не отозвался. Повернув к себе грудной сегмент брони, Тишкевич увидел мелкие искры внутри. Невероятно, одна из срикошетивших пуль зацепила чувствительные внутренности, автоматика умерла, и броня превратилась в недвижимую кучу полимерной массы. Вырвав аптечку, Ольгерт всадил ее в нестерпимо кричащий бок, выпрямился и замер. Если не дать срастись ребрам, они при неосторожном движении проткнут легкие.

Отсрочка кончилась. Шляхтичи подошли к двери, недоуменно посмотрели на лежачего субъекта, выглядевшего, будто поймал на грудь пушечное ядро, и несмело окликнули:

– Янош! Живы?

– Так, – ответил комендант, выигрывая драгоценные секунды.

– Як злочинец?

– Змерлы.

– Естеж раны?

– Так! – жалобно проскрипел комендант, не соврав.