Электрический стул был не настоящим. Судебный процесс – тоже. Свидетели и судьи – подкуплены. Отпечатки пальцев и прочие приметы Римо Уильямса изъяты из всех досье и файлов.

– Не получится, – заметил Римо, когда единственный оперативник КЮРЕ, однорукий Конрад МакКлири, открыл ему тайну.

– Но мы действовали крайне тщательно и осторожно, – заверил его МакКлири. – Семьи у вас нет. Друзья? Но какие друзья у легавого? Разве что такие же, как и он сам, тоже легавые. И особой любви к вам они никогда не питали. Слишком уж вы честный и принципиальный. А честный легавый – это как белая ворона.

– Все равно не получится, – упрямо повторил Римо Уильямс, чувствуя, как натянулись на лице бинты. «Очевидно, мне сделали пластическую операцию, изменили внешность», – подумал он.

– Почему? – удивился мужчина с крюком вместо руки.

– Я вырос в сиротском приюте. Настоящей семьи у меня, может, и не было, зато есть миллион братьев.

– Приют «Святой Терезы» сгорел две недели тому назад. Небрежное обращение с огнем, простая случайность, но она пришлась как нельзя кстати. В пожаре винят какую то монахиню. Имела привычку вдыхать ароматические вещества. Насколько я понимаю, вы с ней знакомы. Сестра Мария, или как ее там?..

– Подонок, вот ты кто!

– Таким образом, в этом мире вы один одинешенек, Римо. А под могильной плитой с вашим именем покоится некий безвестный бродяга. Но попробуйте только заикнуться – тут же отправим прямиком к нему. И ни одна живая душа о том не узнает.

Вот и пришлось Римо Уильямсу смириться со своей новой жизнью. Его направили в обучение к последнему из потомственных мастеров Синанджу и путем долгих тренировок, изнурительных упражнений и жесточайшей диеты превратили в того, кем он стал. Теперь он тоже мастер Синанджу и в совершенстве владеет искусством рукопашного боя – столь древним, что, говорят, оно положило начало всем остальным видам борьбы.

В течение долгих лет, нимало при этом не старея, он исправно и тайно служил Америке. Человек, которого и на свете то не существовало, работал на организацию, тоже как бы не существующую. И все недруги США вмиг сникали при виде этого молчаливого и непобедимого мужчины.

Теперь вот он хочет уйти. Навсегда.

Но прежде Римо должен отдать старый должок человеку, который отнял у него прошлую жизнь и навязал новую.

Дело в том, что Харолд В. Смит слишком уж тщательно выполнил свои обязанности, уничтожив все следы существования Римо Уильямса. Он просто стер его с лица земли, стер как личность. И теперь, двадцать лет спустя, не осталось ни единой зацепки.

Сиротский приют со всеми его документами и записями сгорел дотла. Сам Смит изучал бумаги Римо давным давно и мало что помнил. В книге регистрации говорилось о том, что на пороге приюта «Святой Терезы» нашли подкидыша в корзине, младенца мужского пола, нескольких недель от роду. В пеленках была записка с именем: «Римо Уильямс». Вот и все. Никаких объяснений. Никаких слов.

Даже компьютерный файл с данными Римо был уничтожен, как и остальная компрометирующая информация, перед нашествием в КЮРЕ инспекторов из налоговой полиции.

Таким образом, Смит зашел в тупик. Возможно, никакого Римо Уильямса и не существовало вовсе, чего он, директор «Фолкрофта», собственно, и добивался в свое время.

Только теперь им владела навязчивая идея – разыскать родителей Римо. В ближайшие месяцы предстояло продлить контракт между КЮРЕ и Домом Синанджу. И без Римо контору вполне могли закрыть.

Зазвонил голубой телефон. Смит схватил трубку.

– Да?

– Приветствую тебя, о, император знаний и просвещения! Жажду, чтоб твой ясный ум направил меня на путь истинный! – пропищал старческий голос.