– Разве мне грозит опасность?

– Опасность потому и опасность, что ее не ждешь. И попадаешь ей прямо в разинутый рот.

– Не в рот, а в пасть.

– Какая разница! – вздохнул Чиун. – Лучше скажи, что тебя беспокоит?

– У меня никого нет. Я – ничей...

– Ты мой.

– А после твоей смерти?

– С чего вдруг ты заговорил о смерти?

– Но это мое ремесло, – с горечью произнес Римо. – А я ведь никогда не хотел быть убийцей.

– Ну вот, опять за старое. Похоже, возник новый повод для беспокойства, не так ли, сын мой?

Ученик секунду помолчал, затем еле слышно выдавил:

– Она опять приходила ко мне этой ночью. Моя мать...

– Потаскуха! – прошипел Чиун.

– Ты же говорил, что ее не существует.

– Она – всего лишь игра твоего воображения, а стало быть, потаскуха. Кто же еще может вдруг всплыть в сознании белого мужчины?!

– Нет, она настоящая. И она посоветовала мне продолжить поиски отца.

– Надеюсь, ты, как послушный сын папочки, заставил ее замолчать?

– Нет. Она мне кое что показала.

– Что же?

– Одно видение.

– Галлюцинация! – фыркнул Чиун.

– Однако, когда мне привиделся Великий Ванг, ты рассудил по другому.

– Увидеть Великого Ванга означает, что тебе остался всего шаг к полному овладению мастерством Синанджу. Одна ступень.

– Страсть как удобно отмечать таким образом достижения и ступени! Сперва Ночь Соли, затем Сон Смерти. Потом испытание Мастера. Через каждые три года – новый шаг к совершенству.

– Существует еще одна, последняя ступень, которой ты пока не достиг.

– Какая именно? Танец Рехнувшейся Утки?

– Нет. Ступень Овладения.

Римо взглянул на очертания Бостона вдали.

– Первый раз слышу.

– И моя задача – подготовить мастера.

– Как? – Без всякого энтузиазма спросил ученик.

– Провести его через посвящение в полные мастера Синанджу. С тем, чтобы, когда учитель его удалится на покой, он мог бы получить звание Верховного мастера Синанджу.

– Ты хочешь отойти от дел?

– Нет.

Римо резко остановился и посмотрел на мастера Синанджу. Он то и дело потирал широкие крепкие запястья, что с ним бывало лишь в минуты сильного волнения. Более непохожих мужчин вряд ли можно было сыскать. Римо, подобно башне, возвышался над низкорослым корейцем. Белая футболка, серые хлопковые брюки... в то время как на Чиуне красовалось пурпурно сиреневое кимоно. Первый – мужчина без возраста, второй – глубокий старик.

– Папочка... – пробормотал Римо.

Кореец пытливо всматривался в напряженное лицо ученика.

– Видение, которое она мне показала... Там был ты.

Чиун так и просиял.

– Я? Правда, Римо?

Ученик нахмурился.

– Ас чего вдруг такой интерес, если, по твоим словам, этой женщины не существует?

– Да потому, что в этом видении присутствует один важный персонаж – я. Что она обо мне говорила, а?

– Ничего. Она показала мне пещеру.

– А что в пещере?

– Ты.

– Что я там делал?

– Разлагался.

Мастер Синанджу отпрянул, как от удара, и прищурил карие глаза.

– Она лжет! – взвизгнул он.

– Она сказала, что я должен продолжать поиски отца. И как только найду и войду в пещеру, там мне откроется вся правда.

Чиун задумчиво огладил жидкую бороденку.

– Во сне, в том видении, ты уже давно был мертв, папочка. Превратился в мумию.

– Как же ты меня узнал? – удивился учитель.