– Разве мне грозит опасность?
– Опасность потому и опасность, что ее не ждешь. И попадаешь ей прямо в разинутый рот.
– Не в рот, а в пасть.
– Какая разница! – вздохнул Чиун. – Лучше скажи, что тебя беспокоит?
– У меня никого нет. Я – ничей...
– Ты мой.
– А после твоей смерти?
– С чего вдруг ты заговорил о смерти?
– Но это мое ремесло, – с горечью произнес Римо. – А я ведь никогда не хотел быть убийцей.
– Ну вот, опять за старое. Похоже, возник новый повод для беспокойства, не так ли, сын мой?
Ученик секунду помолчал, затем еле слышно выдавил:
– Она опять приходила ко мне этой ночью. Моя мать...
– Потаскуха! – прошипел Чиун.
– Ты же говорил, что ее не существует.
– Она – всего лишь игра твоего воображения, а стало быть, потаскуха. Кто же еще может вдруг всплыть в сознании белого мужчины?!
– Нет, она настоящая. И она посоветовала мне продолжить поиски отца.
– Надеюсь, ты, как послушный сын папочки, заставил ее замолчать?
– Нет. Она мне кое что показала.
– Что же?
– Одно видение.
– Галлюцинация! – фыркнул Чиун.
– Однако, когда мне привиделся Великий Ванг, ты рассудил по другому.
– Увидеть Великого Ванга означает, что тебе остался всего шаг к полному овладению мастерством Синанджу. Одна ступень.
– Страсть как удобно отмечать таким образом достижения и ступени! Сперва Ночь Соли, затем Сон Смерти. Потом испытание Мастера. Через каждые три года – новый шаг к совершенству.
– Существует еще одна, последняя ступень, которой ты пока не достиг.
– Какая именно? Танец Рехнувшейся Утки?
– Нет. Ступень Овладения.
Римо взглянул на очертания Бостона вдали.
– Первый раз слышу.
– И моя задача – подготовить мастера.
– Как? – Без всякого энтузиазма спросил ученик.
– Провести его через посвящение в полные мастера Синанджу. С тем, чтобы, когда учитель его удалится на покой, он мог бы получить звание Верховного мастера Синанджу.
– Ты хочешь отойти от дел?
– Нет.
Римо резко остановился и посмотрел на мастера Синанджу. Он то и дело потирал широкие крепкие запястья, что с ним бывало лишь в минуты сильного волнения. Более непохожих мужчин вряд ли можно было сыскать. Римо, подобно башне, возвышался над низкорослым корейцем. Белая футболка, серые хлопковые брюки... в то время как на Чиуне красовалось пурпурно сиреневое кимоно. Первый – мужчина без возраста, второй – глубокий старик.
– Папочка... – пробормотал Римо.
Кореец пытливо всматривался в напряженное лицо ученика.
– Видение, которое она мне показала... Там был ты.
Чиун так и просиял.
– Я? Правда, Римо?
Ученик нахмурился.
– Ас чего вдруг такой интерес, если, по твоим словам, этой женщины не существует?
– Да потому, что в этом видении присутствует один важный персонаж – я. Что она обо мне говорила, а?
– Ничего. Она показала мне пещеру.
– А что в пещере?
– Ты.
– Что я там делал?
– Разлагался.
Мастер Синанджу отпрянул, как от удара, и прищурил карие глаза.
– Она лжет! – взвизгнул он.
– Она сказала, что я должен продолжать поиски отца. И как только найду и войду в пещеру, там мне откроется вся правда.
Чиун задумчиво огладил жидкую бороденку.
– Во сне, в том видении, ты уже давно был мертв, папочка. Превратился в мумию.
– Как же ты меня узнал? – удивился учитель. |