– Коджинг? – спросил Римо. Незнакомец вроде бы очень походил на мастера Коджинга.

Барабанщик поднял голову:

– Я Коджонг.

– Я ищу Коджинга.

– А нашел Коджонга.

– Да, я понял, понял.

– А зачем тебе понадобился мой брат Коджинг?

– Он знает одну очень важную для меня вещь.

Коджонг перестал бить в барабан.

– Все мои братья знали что то важное. Потому то мы здесь. И ты тоже, наш брат по крови.

Заметив торчавшее в волосах Коджонга орлиное перо, Римо спросил:

– А чем это ты занимаешься?

– Вызываю из под земли кукурузу.

– Хорошее дело.

– Я ем кукурузу. Риса не ем.

– Здорово, – рассеянно заметил Римо, озираясь по сторонам в надежде увидеть Коджинга.

– Все мои близкие едят кукурузу.

– Угу...

– Мой народ – народ Солнца.

Римо вздрогнул и резко обернулся.

– Что ты сказал?

– Я сказал, мой народ – народ Солнца. Мы не сражаемся. Нам запрещено убивать. Это наш образ жизни. Наше правило. Наш путь. Наш закон. Он отличается от законов и образа жизни других людей.

– А кто они такие вообще, эти люди Солнца? – спросил Римо.

– Мой народ. И твой тоже, белоглазый.

– То же самое говорила мне мать... Что ты знаешь еще?

– Мать просила передать тебе, белоглазый, чтобы ты слушался ветра.

Склонив голову набок, Римо прислушался. Западный ветер тихо шелестел в стеблях кукурузы с золотистыми початками, заставляя их раскачиваться. И вдруг среди этих звуков Римо различил голос матери:

– Ты должен спешить, сын мой! Ибо он умирает!

– Где ты? – вскричал Римо.

– Поторопись!

– Где он? – воскликнул Римо. – Только скажи, где его искать? – Но ветер не ответил.

Сидевший на земле Коджонг поднял на него глаза.

– Чиун знает. Спроси Чиуна.

– Чиуна старшего?

– Нет. – Коджонг снова ударил в барабан. – Чиуна младшего.

И тут высокие стебли кукурузы закачались еще сильнее, жутко замельтешили перед глазами, словно некто гигантской ложкой размешивал плотное пространство Пустоты.

И Римо проснулся.

* * *

Он вошел в смежную комнату, даже не удосужившись постучать или повернуть дверную ручку. Просто ударил по двери ладонью, и она распахнулась.

– Я только что говорил с твоим отцом о моем! – сердито заявил он Чиуну.

– Надеюсь, он в добром здравии? – осведомился Чиун, лежавший на коврике.

– Он умер. И давно.

– Знаю, но в добром ли он здравии?

– Он сказал, что ничего не знает о моем отце. А потом я встретил Коджонга.

– Мастера с таким именем не существует, – тихо произнес Чиун.

– Какая разница! Короче, он посоветовал спросить у тебя.

– А что именно он сказал?

– Сказал: «Спроси Чиуна младшего». А Чиун младший – это ты.

– Но мой отец гораздо моложе меня. Он умер в самом расцвете сил.

– Не увиливай от ответа!

– Сядь и успокойся.

– Нет, ответь мне! Я слышал голос матери. Она сказала, что мой отец в опасности, что он умирает. Ты знаешь, кто он, мой отец? Да или нет?

– Сядь, успокойся. Я расскажу тебе, как найти отца. Ведь я обещал.

Римо опустился на коврик рядом с Чиуном, судорожно сжимая кулаки. Он был мрачнее тучи. Учитель ласково взглянул на ученика.

– В тот первый раз ты увидел мать вовсе не случайно, а потому что заглянул в зеркало памяти. К чему я, собственно, и призывал тебя все эти годы.