Панчита вернулась, неся другую корзину, полную бутылок, покрытых благородной паутиной, и поставила ее на стойку.

Гасконец подождал еще немного, доставляя себе удовольствие при мысли о том, как сейчас достается мокнущим дозорным; потом, наконец, он решился открыть дверь, спрятав предварительно свою огромную драгинассу. Едва дверь отворилась, показались трое мужчин. Это были полицейский офицер и двое алебардщиков из ночной стражи.

— Buena noche, caballeros, — сказал гасконец, принимая удар судьбы. — Я как раз собирался лечь в постель. Жуткая ночь, не правда ли?

— Вы один? — спросил офицер изумленно.

— Нет, господин офицер, я шептал всякие нежные словечки своей женушке. Она, знаете ли, кастильянка.

— А вы? — спросил офицер.

— Я-то с Пиренеев.

— Край контрабандистов.

— Сеньор, я всегда был честным человеком, а мой почтенный род уже триста лет продает вино в Испании и Америке, — обиделся гасконец.

Офицер повернулся к нему спиной и обменялся вполголоса несколькими словами с алебардщиками, потом снова оборотился к дону Баррехо, начинавшему выказывать недовольство этим неожиданным визитом, и сказал:

— Сегодня в эту таверну вошел один сеньор, но отсюда он не выходил.

— Из моей таверны!.. — выкрикнул гасконец, делая вид, что упал с неба. — Может быть, он закатился под какой-нибудь стол и мирно спит?.. Панчита, погляди-ка хорошенько, нет ли в углах пьяных.

— Я никого не видела, — ответила прекрасная кастильянка.

— И тем не менее этот сеньор отсюда не выходил, — настаивал офицер.

— Боже милосердный! — воскликнул дон Баррехо. — Да уж не убили ли его в комнатах наверху?

— Нет, муженек! Я только что спустилась сверху, после того как приготовила нам постель.

— Carrai! — взорвался офицер. — Хорошенькое дельце!

— Да, хорошенькое дельце! — повторил дон Баррехо.

Офицер обменялся парой слов с алебардщиками, сопровождая разговор широкими жестами, потом уселся за стол и приказал:

— А ну-ка, трактирщик, принеси чего-нибудь выпить. Мы промокли до нитки, и было бы неплохо закончить вечер у хорошего очага. Потом мы продолжим разговор, потому что мне обязательно надо узнать, куда делся тот сеньор.

— Я уверен, что вы его где-нибудь найдете, сеньор офицер, если только он не был духом. Не спрятался же он, без моего ведома, внутри какой-нибудь бочки или бутылки… Ах, Панчиточка, мы хотим отведать бутылки из того ящика, что мой дядя прислал из Аликанте. Принеси-ка нам одну, я разопью ее вместе с дозором.

— Да вот же их полная корзинка, — сказала кастильянка.

— Откупори одну, подружка моя: я предложу ее сеньору офицеру и его бравым дозорным.

Не каждый день случается выпить, не заплатив ни гроша, — особенно солдату, поэтому ночной дозор с большим удовольствием принял предложение хитрого гасконца.

Панчита принесла пять или шесть бутылок различного качества; кружки наполнялись и осушались несколько раз подряд, далекого дядю все громче хвалили, не забывая и его племянника-трактирщика.

— Великолепный подарок от бедного дяди! — сказал гасконец. — Шестьдесят бутылок, одна лучше другой, составили этот дар — так дядя любит своего племянника. Пейте вволю, сеньоры, это вино мне ничего не стоило.

— Да мы и пьем, трактирщик, однако не забываем при этом того сеньора, что не вышел из вашей таверны.

— Вы полагаете, что я способен убивать людей, приходящих в мою таверну выпить вина? — с оттенком горечи спросил дон Баррехо.