— Ах, душеприказчикам.

Сухое звучание этого слова пробудило в мозгу майора образ: серые люди суетятся в разоренных комнатах в поисках спичек.

— К счастью, я являюсь душеприказчиком своего брата, — сказал он. — Но он не оставил указаний по паре вопросов. Боюсь, что понадобятся переговоры, чтобы все устроить.

— Как хорошо, что у него такой честный душеприказчик, — сказала она.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил он, стараясь не ерзать на месте от внезапно нахлынувшего приступа вины. — Я постараюсь быть максимально объективным.

— Но вам нужно действовать быстро, — продолжала она. — Прежде чем вы сделаете опись вещей, серебро исчезнет, скатерти переместятся на другие столы, а маленький медный единорог с его стола, дешевка для всех, кроме вас, окажется в чьем-нибудь кармане, и никто не поймет о чем речь, когда вы начнете расспрашивать, где что.

— Вряд ли моя золовка унизится… — его вдруг охватила паника. — Я имею в виду ценные предметы. Вряд ли она будет что-нибудь продавать.

— И все понимают, что произошло, но никто об этом больше не говорит, и в семье возникают новые тайны, невидимые, но раздражающие, словно песок в туфлях.

— Должен быть какой-то закон на этот счет, — сказал майор.

Миссис Али, на несколько мгновений погрузившаяся в свои мысли, снова взглянула на него.

— Разумеется, закон есть, — сказала она. — Но мы же уже говорили с вами о том, как порой давит на тебя семья. Это самое старое из правил, и оно незыблемо.

Майор кивнул, хотя понятия не имел, о чем она. Миссис Али вертела в руках пустую кружку и почти неслышно постукивала ей о стол. Ему показалось, что она помрачнела, но, возможно, дело было в том, что на небо вернулись облака.

— Похоже, мы уже насладились лучшей частью этого дня, — сказал он, смахивая крошки с коленей. — Не пора ли нам возвращаться?

Обратно они шли в напряженном молчании, как будто перед этим слишком глубоко заглянули в личное пространство друг друга. Майору хотелось спросить мнения миссис Али о ситуации с ружьями, поскольку он был уверен, что она с ним согласится, но ее торопливая походка говорила о том, что она по-прежнему погружена в собственные мысли. Он не собирался дальше расспрашивать ее о семье. Между ними и так уже возникла неловкая близость, словно их прибило друг к другу в толпе. Это была одна из причин, по которой он избегал женщин с тех пор, как умерла Нэнси. Без невидимой защиты супружества самый банальный разговор с женщиной мог внезапно превратиться в трясину жеманных намеков и неверно истолкованных фраз. Майор предпочитал избегать ситуаций, в которых мог выглядеть нелепо.

Сегодня, однако, его обычная осторожность вступила в конфликт с неожиданным безрассудством. Пока они шли, в его мозгу неотступно крутилась одна и та же фраза: «Скажите, не собираетесь ли вы на следующей неделе в город?», но он не мог заставить себя произнести ее вслух. Они подошли к маленькому голубому автомобилю, миссис Али открыла дверцу, и майор ощутил внезапную печаль. Он вновь восхитился ее ровными бровями и блестящими волосами, наполовину скрытыми шарфом. Почувствовав его взгляд, она выпрямилась. Она была невысокой, и ее подбородок уже не был виден из-за крыши автомобиля.

— Майор, — сказала она, — могу ли я обсудить с вами Киплинга, когда дочитаю книгу?

С неба посыпались крупные капли, и порыв холодного ветра закрутил вокруг его ног пыль и мусор. Печаль исчезла, и он подумал, что сегодня все же отличный день.

— Моя дорогая миссис Али, буду счастлив, — сказал он. — Я в вашем полном распоряжении.