Изменить размер шрифта - +

   "Власть атлантов должна быть незыблемой, как сама  земля",  -  вспомнил
жрец любимую фразу царя. И вот он, бледный, измученный, владыка мира,  еще
более жалкий, беспомощный и ничтожный от желания сохранить маску величия и
гордости...
   Вой  урагана  и  свист  смерча  сливали  все  звуки  в   один   долгий,
непрекращающийся однообразный вопль умирающей земли...
   Доставив на африканский материк этих первых беглецов, жрец  вернулся  в
Атлантиду руководить отплытием остальных флотилий.
   Мрак сгустился над Атлантидой еще больше.  Почва  лихорадочно  дрожала.
Все чаще следовали  короткие  толчки,  один  сильнее  другого.  Посейдонис
освещался факелами. Одна из вершин вулкана  курилась,  и  над  ней  стояло
зловещее багровое зарево. Многие здания уже обрушились.
   Жрец прошел на Священный Холм, к храму Посейдониса. Сюда доносились шум
толпы, рыдания народа, покинутого и обреченного на  смерть  или  изгнание.
Этот шум заглушался громыханием вулкана,  который  тяжело  дышал  и  будто
собирался с силами.
   Каста жрецов отплыла с последней флотилией. В Атлантиде остались только
покинутые рабы. Остались еще некоторые  граждане,  слишком  привязанные  к
своей солнечной родине и не верившие в близкую гибель Атлантиды.
   Вершина вулкана была вся в огне,  когда  на  последней  флотилии  стали
поднимать бронзовые якоря. Подземные удары чувствовались даже на  воде,  и
корабли вздрагивали.
   Наконец корабли отчалили, оставляя навсегда цветущую Атлантиду.  Аромат
ее цветов смешивался теперь с удушливым запахом вулканической серы.
   Вся гора,  у  подошвы  которой  стоял  храм  Посейдониса,  была  теперь
освещена, но не благостным,  радостным  светом  Бога-Солнца,  а  страшным,
кровавым подземным огнем.
   Оставшиеся на берегу рабы  протягивали  руки  к  отплывающим  кораблям,
падали на колени, умоляя взять их. Многие бросались вплавь,  доплывали  до
кораблей, цепляясь за весла,  и  мешали  грести.  Тогда  меткие  стрелы  с
бронзовыми наконечниками и копья, пущенные с палуб, убивали их.
   Женщины с берега протягивали детей или грозили кулаками и бросали вслед
отходящим кораблям камни. Некоторые из них сходили  с  ума  и  с  безумным
смехом кидали детей в море...
   Корабли вышли из бухты;  ветер  сразу  натянул  паруса  на  треугольных
мачтах и понес беглецов во мрак,  по  безбрежному  океану,  в  неизвестное
будущее. И вот он один...  Быть  может,  единственный  уцелевший  из  всех
отплывших с последней флотилией...
   Куда понесет его течение? Увидит ли он когда-нибудь солнце?


   День ото дня воздух становился холоднее. Тучи все еще  покрывали  небо,
но цвет их приобретал серый оттенок. Таким же серым был океан.
   День уже можно было отличить от ночи. Днем  сумрачный,  серый  полусвет
освещал корабль, синие, застывшие лица мертвых, их тусклые глаза.
   Холод пронизывал ледяным дыханием тело жреца, привыкшее к теплу вечного
лета. Но с  наступлением  холода  уменьшился  трупный  запах  от  людей  и
животных, погибших на корабле.
Быстрый переход