Мы сели за тот же столик. Гена взял кофе и, помешивая ложкой, о чем-то думал. Я почувствовал себя неуверенно, особенно когда Гена оторвался от созерцания темно-коричневой бурды и посмотрел на меня. Я помнил этот его взгляд. Так он смотрел, разговаривая с задержанными или с заявителями, которые откровенно врали. Неприятный взгляд, тяжелый. Сразу хочется во всем признаться. Даже если ничего и не совершал.

— Чем занимаешься-то? — выдавил он и криво улыбнулся, продолжая неторопливо размешивать кофе.

— Так, ничем конкретным.

— Говорил же, что нашел какое-то место?

— Я говорил?

— Ну, не ты, может, кто-то говорил. В фирме какой-то охранной. В «Оцеплении», что ли. Нет?

— Не взяли. Потерся у них пару месяцев, потом отказали. Не прошел стажировку.

— Да? А чего так?

— У них спроси!

— Понятно… А сюда каким ветром занесло? К девочкам, что ли, ходишь?

— К мальчикам! Заглянул по старой памяти перекусить.

— Да-а? А с этим уе… ком тоже случайно встретился?

— Я с ним встречи не искал. Оказался рядом — так что ж мне, шарахаться от него, что ли?

— Сколько совпадений… Ну и как встреча прошла?

— Послушай, Гена… Не пойму я, чего ты хочешь? Сказал бы прямо, а?

— Прямо? Хм… Так я и сам не знаю, чего хочу, вот ведь в чем беда! Совпадений всяких много. Вот я и думаю, к чему бы это? Может, ты подскажешь?

— Вряд ли. Я пойду, если ты не возражаешь.

— Я? Ни в коем случае! Иди! Если ничего сказать не хочешь. Как здоровье, в порядке?

— Не жалуюсь!

— Вот и хорошо. Это самое главное, чтобы со здоровьем было все в порядке, при такой нервной жизни!

— При какой? — Я уже начал подниматься из-за стола и замер, оперевшись на спинку стула.

— Дерьмовый здесь кофе варят… Да? Кстати, у Фунтика, говорят, проблемы в последнее время. Да?

— А я здесь при чем?

— Не знаю. — Савельев отхлебнул кофе и скривился. — Не с тобой ли они связаны? Так, случайно… Вон, сейчас-то у него вид совсем нездоровый был, как будто пирожными и лимонадом объелся.

— Понятия не имею, чего он там объелся. А ты что, защищать его взялся?

— Я? Конечно! За двадцать процентов от его доходов, а если со стрельбой, то и все двадцать пять. А что делать, зарплата маленькая, да и той второй месяц не платят! Ты что-то имеешь против?

— Гена, я тебя уважаю и все такое прочее, но… Не пошел бы ты на… ?

— Вот так! И это за все хорошее, что я для тебя сделал? — Он усмехнулся, разглядывая остатки кофе на дне своей чашки. — Да-а, обидеть человека, плюнуть в душу ему легко, а потом как быть? Кстати, товарищ твой, ну тот, который весь в судимостях, как поживает?

Я мгновенно покрылся потом, а сжимаемый пальцами стул дрогнул и царапнул ножками по паркету. Гена продолжал разглядывать свою чашку, а я не сомневался, что он заметил мою реакцию. Если он уже знает о трупе Красильникова — все, игра закончена. Он даже не даст мне отсюда уйти.

Но Савельев, похоже, ничего еще не знал и вопрос об Антоне задал без всякой задней мысли. Резко подняв голову, он пристально посмотрел на меня, потер виски и уставшим голосом сказал:

— Федя, даже ежу ясно, что у тебя неприятности. Ты не слишком далеко залез? Смотри, свернешь себе голову… Ты парень неглупый, да только вот неграмотный и… какой-то однолинейный, что ли! Летишь вперед, а по сторонам, пока в столб не упрешься, и не смотришь!

Я задвинул стул и сунул руки в карманы.