Я прочел письмо и закурил. Может, действительно съездить, когда закончится вся эта суета с «ондатрой»? Тем более что сейчас у меня хватит денег добраться самому, не обращаясь за помощью неизвестно к кому… съездить, да там и остаться.

Я вспомнил про трофейный револьвер. Да, красивая штука. И в руке лежит удобно. Я откинул барабан. Он оказался заряжен тремя патронами. А на одной из деревянных накладок на рукояти я заметил две небольшие нарезки, явно сделанные совсем недавно. Наверное, Столяр, как истинный истребитель, вел подсчет побежденным противникам. И перед бабами выпендриваться можно, и ментам работу облегчить, если в очередной раз «спалишься» со стволом.

Я положил револьвер на тумбочку, поверх письма. Надо было бы от него избавиться, тем более что у Столяра хватит ума таскать в кармане «мокрый» ствол. Надо… Но я слишком устал, да и жалко было, честно говоря, выбрасывать красивую вещь — я всегда был неравнодушен к оружию. Обыск у меня никто сегодня, кажется, делать не собирался, а значит, игрушка спокойно может полежать до утра…

Я так и уснул — сидя в кресле, в уличной одежде, с включенным светом.

Последней мыслью было, что сегодня вечером я повесил на себя две статьи, а значит, минимум пара лет условно мне уже обеспечена — если, конечно, кто-нибудь меня поймает…

* * *

После встречи с Шубиным я приехал к Марголину. Выслушав мой отчет, он вытащил из сейфа толстый конверт. На этот раз там были не деньги, а десятка два фотографий дома на Рыбацкой, сделанные утром кем-то из его помощников, и ксерокопия строительного плана. Видимо, ее раздобыли в фирме, которая будет делать ремонт.

— Смотри…

Фотографии были удачные и в сочетании с планом давали хорошее представление о месте, но посмотреть своими глазами всегда лучше, и мы, попив кофе, сели в марголинскую машину.

Рыбацкая улица располагалась почти в центре города, была застроена двух— и трехэтажными особнячками, стоявшими на большом удалении друг от друга. Некоторые были заселены — где-то располагались представительства крупных фирм, в другие въехали хозяева из «новых русских» или иностранцев, — а большинство пустовало. Цены на недвижимость в этом районе были сумасшедшие.

Дом 50а стоял последним. С одной стороны от него начинался Центральный городской парк культуры и отдыха, с другой тянулись пустыри, а ближайший соседний дом отстоял метров на двести и имел явно нежилой вид.

Мы медленно проехали мимо.

Ограда была высотой метра два, с солидным бетонным основанием и металлическими воротами. Телекамера была укреплена именно здесь, а не на доме, и контролировала участок дороги и территорию возле ворот.

Мы выехали на параллельную улицу и остановились так, чтобы можно было разглядеть калитку черного хода, ключ от которой дал мне Шубин. Точнее, он дал мне два ключа — от этой калитки и двери в дом.

— Маленькая крепость, — пробормотал Марголин, включая скорость. — Все посмотрел?

— Все.

— Тогда поехали готовиться, шпион!

Мы пообедали в ресторанчике и вернулись в штаб-квартиру. Почти час я смотрел фотографии и планы, пока не убедился, что знаю территорию досконально. Марголин проверил меня и остался доволен. После этого он достал из сейфа еще один конверт и с извиняющимся, насколько он мог изобразить на своем каменном лице это чувство, видом положил его передо мной на стол.

— Я понимаю, что ты уже устал и все такое прочее, но родина ждет подвига. Здесь те, кто может оказаться «ондатрой». Я сократил круг подозреваемых до восьми человек. Постарайся их всех запомнить.

Он вывалил на стол новую пачку фотографий.