Изменить размер шрифта - +
И каждое утро в первых лучах рассветного солнца видела в проделанных в фанере отверстиях для подглядывания его глаза – он смотрел, как на двор садились птицы. Видела, с какой заботой он содержал кормушки и поилки. Ди, может, знает и не так много, но что такое любовь, ей все же известно. Поэтому она хорошо понимала, что нужно делать.

Ей было нужно, чтобы Тед ощутил хотя бы малую толику ее беспощадной тоски. В итоге она убила птиц, хотя ей самой это совсем не нравилось. А когда устанавливала ловушки, с трудом сдерживала позывы к рвоте. Но остановиться все равно не могла. В голове без конца крутилась одна и та же мысль: «Сегодня одиннадцать лет. Одиннадцать лет, которых у Лулу никогда не было».

Потом она смотрела, как Тед рыдал над птицами, сгорбившись и закрыв руками лицо. Она и сама глубоко внутри испытывала скорбь. То, что ей пришлось сделать, было действительно ужасно.

 

И вот теперь Ди, спотыкаясь, идет за Лулу. Хватается за тоненькие, наполненные жизненной влаги веточки и упорно гонит себя вперед.

– Остановись! – кричит она. – Ну же, Лулу, не бойся. Это Ди Ди.

Небо окрашивается в багровые тона, солнце превращается в обжигающий, закатывающийся за горизонт шар. Ди задыхается, ее пальцы, без конца цепляющиеся за ветки, опухли. Она несколько раз моргает, пытаясь избавиться от черноты, наползающей по краям в поле зрения.

«Ну давай же, Ди Ди».

Ее рвет, но останавливаться нет времени. Вместо этого Ди опять переходит на бег и на этот раз рвется вперед даже быстрее, грациозно петляя среди деревьев, настолько плавно проносясь над кочковатой землей и сухими ветками, что ее ноги в конечном итоге отрываются от земли. Она безмолвно и стремительно летит вперед, стрелой прорезая воздух. В ушах один только ветер да пестрая лесная какофония: цикады, голуби, листья. «Почему я не знала, что умею летать? – думает она. – Ну ничего, научу Лулу, и мы полетим над миром, никогда не опускаясь на землю. Сможем таким образом быть вместе, и тогда меня никто не поймает. У меня будет время объяснить ей, почему я поступила именно так, а не иначе».

На вершине следующего холма Ди видит Лулу, силуэт которой отчетливо просматривается на фоне низко нависшего над землей солнца. Крохотная фигурка в соломенной шляпе. Кроме белых шлепанцев на ногах ничего разобрать нельзя. Ди устремляется к ней, со свистом прорезая воздух, и проворно опускается на травянистый склон.

Лулу поворачивается, и Ди видит, что у нее нет лица. Из ее головы стаей рвутся красные птицы. Ди вопит и закрывает ладонью глаза.

А когда, наконец, набирается храбрости опять их открыть, обнаруживает, что вновь стоит одна в лесу. Опять наступила ночь. Ди в ужасе смотрит по сторонам. Где это она? Ей долго пришлось идти? Она опускается на колени. И ради чего все это было? Где Лулу? Где долгожданные ответы? От ужаса и тоски из груди Ди рвется крик. Но на фоне капели дождя он не громче шелеста бумаги. Щеке холодно. Она лежит на лесной подстилке, скользкой после ливня. Ее рука распухла, почернела и отяжелела, как каменная глыба. «Я умираю, – думает она, – а мне лишь хотелось, чтобы в мире свершилось немного правосудия».

Когда в ее глазах клубятся черные тучи, а сердце все медленнее отбивает ритм, она будто чувствует едва заметное прикосновение к голове. Ей мерещится запах солнцезащитного крема, сахара и теплых волос. «Прости меня, Лулу», – пытается сказать она, но сердце в ее груди останавливается. Ди больше нет.

 

Ее останки лежат вдали от любых троп. Черная, распухшая от яда рука по-прежнему сжимает баллончик с желтой краской.

Прилетают птицы, приходят лисы, койоты, медведи и крысы. И то, что когда-то было Ди, удобряет землю. Ее разбросанные кости исчезают под слоем жирного, тлеющего перегноя. Под раскидистыми деревьями не бродит ее призрак.

Быстрый переход