– Да вы что, сударь, спятили? – вскинулся орокуэн.

– Сержант Цэрлэг, – он и не подозревал за собою способности к таким обертонам, – вам ясен приказ?

– Так точно... – Тот замялся, но лишь на секунду. – Так точно, господин военлекарь второго ранга!

– Вот и славно. А мне надо выспаться и хорошенько продумать, что говорить этим самым ребятам в ненадеванных сапогах – если крепость в их руках. Кто я таков, где провел эти месяцы, как добирался сюда и все такое... Откуда, кстати, у меня на ногах ичиги – тут мелочей не бывает.

ГЛАВА 57

Кумай переложил рули, и планер недвижимо замер в вышине, привычно и уверенно опершись раскинутыми крыльями на пустоту. Дол‑Гулдур отсюда открывался как на ладони – со всеми его декоративными бастионами и равелинами, центральным донжоном, занятым теперь под мастерские, и ниточкой подъездной дороги, петляющей меж вересковых холмов. Он еще раз окинул взором окрестности и довольно ухмыльнулся: спрятать их "Оружейный монастырь" здесь, у черта на куличках, под самым носом у лориенских эльфов, – затея, великолепная в своем нахальстве. Правда, многие из коллег, собранных под крышею чародейной цитадели, ощущали себя не в своей тарелке (у одних беспрерывные ночные кошмары, а у иных – и открывшиеся вдруг малопонятные хвори), но тролли – народ толстокожий и флегматичный, не верящий ни в сон, ни в чох, так что инженер чувствовал себя здесь превосходно и погрузился в работу так, что даже маковка наружу не торчала.

Хотя формально старшим над ними числился Джагеддин – прославленный химик, оптик и электромеханик из Барад‑Дурского университета, – реально командовал "на объекте" комендант Гризли, чем‑то и вправду напоминающий огромного серого медведя из лесистых нагорий Северо‑Восхода; ни настоящего его имени, ни должности, которую он занимал в разведслужбе, никто из них не знал. Кумай не мог даже сообразить, кто тот по крови; может, из тех, северных, троллей, что жили когда‑то в Мглистых горах, а потом постепенно растворились среди дунгар и ангмарцев?

С комендантом Кумай спознался немедленно по прибытии в крепость (люди суперинтенданта переправили его сюда по эстафете вдоль Дол‑Гулдурского тракта – у них тут оказалась налажена настоящая ямская служба, обозы ходили едва ли не через день); Гризли устроил ему многочасовой допрос, с маниакальной обстоятельностью перешерстив всю Кумаеву жизнь, разве что не поинтересовался сексуальными вкусами его первой подружки. Детство, учеба, военная служба; имена и даты, технические характеристики летательных аппаратов и привычки его университетских собутыльников, словесные портреты горных мастеров с отцовского рудника и последовательность тостов в троллийском застолье... "Вы утверждаете, что третьего мая 3014 года, в день вашего первого полета, было пасмурно; вы твердо в этом уверены?.. А как зовут бармена в кабачке "Эчигидель", что напротив университета? Ах да, верно, "Эчигидель" будет чуть дальше по бульвару... Инженер первого ранга Шаграт из вашего полка – высокий, сутулый, хромает на правую ногу? Ах, квадратненький и не хромает вовсе...". Дураку ясно – проверка на вшивость, но к чему такие сложности? Когда же Кумай упомянул по ходу дела какую‑то деталь своего миндоллуинского побега, Гризли укоризненно поморщился:

– Разве вас не проинструктировали, что эта тема под запретом?

– Но... – растерялся инженер, – я, право же, не думал, что этот запрет распространяется и на вас тоже...

– Вас предупреждали о каких‑то исключениях из правила?

– Никак нет... Виноват.

– Привыкайте... Ладно, проверку вы прошли успешно. Угощайтесь. – С этими словами комендант придвинул Кумаю пузатый чайник с обколотым носиком и неводомо как попавшую сюда кхандскую пиалу из тончайшего кремового фарфора, а сам погрузился в изучение составленного механиком списка – что тому потребно для работы (бамбук, бальсовое дерево, умбарская парусина.