Сначала‑то Халаддин просил Кумая просто забрать мешок из тайника и сбросить во время завтрашнего тренировочного полета где‑нибудь подальше от крепости – чтоб его можно было подобрать и уносить ноги. Но потом доктор вдруг осекся на полуслове и изумленно вымолвил:

– Слушай, так ты, наверное, и до самого Лориена отсюда долететь можешь?

– Запросто. Ну, то есть не то чтобы запросто, но могу.

– А если ночью?

– Вообще‑то раньше я ночью на такие расстояния не летал... Трудно ориентироваться.

– А если ночь лунная? А в месте, которое меня интересует, будут наземные ориентиры в виде огней?

– Ну, тогда легче. Вам что, надо провести разведку с воздуха?

– Понимаешь, я вспомнил, как ловко ты теперь кидаешь со своего планера заряды по наземным целям. Вот такую штуку и надо будет проделать в Лориене...

Ночной полет Кумай замотивировал перед своим дол‑гулдурским руководством четко: предложил Гризли отработать ночное бомбометание. "Это за каким еще дьяволом?" "Чтоб кидать зажигательные снаряды на лагерь противника. Если всю ночь перед битвой, вместо того чтоб спать, будешь тушить горящие палатки, утром много не навоюешь". "Гм... резонно. Ну что ж, попробуйте, инженер". Вылетел он с закатом: "Полетаю еще вокруг, пока не стемнело", – сделал широкий разворот, так чтобы его не было видно из крепости, и лишь тогда взял курс на закат‑северо‑закат; место впадения Нимродели в Андуин отыскал еще по свету, дальше все было делом привычным...

Кумай разжал пальцы, и мешок ушел вниз, в размеченную "звездами" темноту Спустя пару секунд нос планера закрыл Полярную звезду Ковша: порядок – если он не сильно напутал со своею высотой, цель накрыта. "Что, какая‑нибудь отрава?" "Да нет. Это магия". "Магия? Делать вам нехрена .." "Ты уж поверь лориенским ребятам этот мешочек придется сильно не по вкусу". "Ну‑ну. Когда дело дрянь, всегда бросаются от врачей к колдунам..." Ладно, он свое дело сделал, а зачем это все нужно – начальству видней: меньше знаешь – крепче спишь. Теперь самое время разворачиваться и ложиться на обратный курс; путь неблизкий, да и ветер крепчает.

С привычной лихостью закладывая вираж над сонными водами Нимродели, Кумай не учел одного обстоятельства: высоты мэллорнов. Точнее сказать, он просто не подозревал, что бывают на свете такие деревья.

И был удар, когда одна из ветвей вроде бы совсем легонько притронулась к кончику крыла, разом обратив планер в крутящееся волчком семечко‑крылатку вроде тех, что меллорны по осени роняют стайками на россыпи пожухлых эланоров.

И был второй удар, когда беспомощный ослепший "Дракон" швырнуло вправо, и он врезался в соседнюю крону – с хрустом раздирая шкуру обшивки, ломая хребет и ребра несущих конструкций.

И был третий удар, когда все эти обломки рухнули вдоль ствола вниз, на заполненный оцепенелыми эльфами талон – едва не к ногам самого клофоэля Покоя.

...Собственно говоря, Кумай к тому моменту дело свое уже сделал, так что его вполне можно было бы списать по графе "допустимые потери", философски помянув при этом ту самую яичницу, коию не приготовишь, не разбив яиц. Имелось, однако, одно осложняющее обстоятельство: тролль при падении крепко побился, но остался жив – а вот это, как легко догадаться, было полной катастрофой.