Словом, через полгода она подала на развод.

Глава 4

ТУРЕЦКИЙ И МЕРКУЛОВ

Я спал всего два часа, и слава Богу. Мне приснилось Стратегическое управление. В виде какого-то диковинного зоопарка с экзотическими животными.

Нет, никаких имен я вам сейчас не назову. Я, конечно, слышал, что во сне порой людям приходят удивительные открытия — таблица Менделеева, например. Но здесь другой случай. Никто ко мне во сне с повинной не приходил и не винился. Не сказал: «Бери, мол, меня, Александр Борисович, с потрохами, давай-ка сюда свой протокол, а я тебе как есть все чистосердечно опишу». Нет, мне снились какие-то жуткие хищники, не то тигры, не то гиены, не то волки, и они рычали, визжали, устраивали буйные оргии, бросались на меня, пытаясь сожрать какую-нибудь часть моего тела, а я им не давался, отскакивал, стрелял из своего табельного пистолета, из дула которого почему-то вылетали хлебные мякиши, и отбивался от них невесть откуда взявшейся в моих руках длиннющей палкой. И все время знал, что все эти зверюги вкупе составляют таинственное и могущественное Стратегическое управление.

Помню, что успел только погрозить им: «Мол, выведу я вас на чистую воду все равно!» Так они тут же такой вой подняли, так дружно на меня кинулись, что только моя невероятная воля меня и спасла. Я изо всех сил напряг ее, волюшку мою родимую, и заставил-таки себя проснуться.

— Ты чего? — испуганно смотрела на меня Ирина.

Я поднял ладонь к глазам и с силой на них надавил:

— Я что, кричал?

— Ты? — переспросила она. — Да ты визжал, будто тебя резали.

— Что, серьезно?

— Дальше некуда!

— Да, — пробормотал я, — дальше некуда, действительно. Уволюсь я с этой работы, к чертовой матери.

— Кофе сделать?

— Будь добра. Уволюсь, ей-богу! Обратно в газету уйду…

— Не пугай меня, Турецкий. — Ира встала с постели и, шлепая по полу босыми ногами, отправилась в кухню.

— В каком смысле — не пугай? — остановил я ее вопросом у порога.

В дверях она повернулась ко мне и объяснила:

— Если ты еще раз повторишь, что уволишься, я начну в это верить. А я не хочу этого. Я знаю, чем все твои уходы кончаются.

— Ты не хочешь, чтобы я увольнялся?! — удивился я. — Тебе нравится, что твой муж постоянно рискует оставить тебя вдовой?

Сказал и чуть не прикусил себе язык. Что это со мной? В жизни не позволял себе подобных пошлостей. Супермен, твою мать… «Рискуешь» ты. Позер! Жлоб!..

— Я не хочу верить, что ты можешь уволиться, — сказала Ира. — И не хочу верить, что это вообще возможно. Если я в это поверю хотя бы на парочку процентов, я стану этого не просто хотеть, а жаждать. И тогда наша семья лишится покоя навсегда, потому что ты так не поступишь никогда.

— Ты что, стихи писать начала? — спросил я.

— Почему? — удивилась она.

— В рифму говорить стала. Но ты не волнуйся, ладно? А то ведь и до поэм недолго. Станешь профессиональной поэтессой, и тогда наша семья точно лишится покоя. Кофе хочу.

Она все-таки не уходила. В ее глазах я с тревогой прочитал что-то похожее на зарождавшуюся надежду.

— А помнишь, — спросила она, — ты мне рассказывал, как Слава Грязнов ушел из милиции и стал частным сыщиком?

— А помнишь, — зарычал я на нее, — я тебе говорил, что Слава Грязнов вернулся в милицию и является в настоящее время заместителем начальника МУРа?

— Саша…

— А помнишь, — продолжил я тем же тоном, — я говорил тебе, что хочу кофе?! А помнишь, ты мне сказала, что сделаешь мне кофе?! А помнишь?.