Но Фима не теряла оптимизма, она рассуждала так:

– До тех пор, пока новое платье не окажется в руках Стилиста, жертва находится в относительной безопасности. Но, возможно, маньяк сочтет слишком опасным снова заказывать красное платье. А возможно, просто признает его несчастливым для себя. И тогда он остановит свой выбор на каком-нибудь другом платье. Но сколько еще эскизов находится у него в запасе? Может, уже и нет ни одного подходящего. Если так, то он заявится к Филиппу Петровичу домой, чтобы забрать еще несколько листочков из заветного альбома Стаси или вообще прихватить его с собой весь целиком. Тут мы его и перехватим!

Время, проведенное ею в руках маньяка, научило Фиму кое-какой осторожности. Повторения подобного опыта она не хотела, поэтому позвонила Арсению и сообщила ему о своей задумке. Ее друга эта история тоже научила тому, что нельзя слишком зажимать Фиму и требовать от нее безоговорочной покорности, не в ее это характере. Все равно сделает в итоге по-своему, лучше уж сразу согласиться и сопровождать, чем потом бегать по всему городу в поисках.

– Страшно сказать, что мы все пережили, пока искали тебя и не знали, найдем живой или только обнаружим твой труп. Сначала я на тебя злился, потом был близок к отчаянию, а потом только молил Бога, чтобы он вернул мне тебя живой, никуда тебя больше от себя не отпущу. И вот ты жива, но хочешь ехать в гости к Филиппу Петровичу. Значит, что?

– Что?

– Я еду с тобой!

Фиму это устраивало как нельзя лучше.

– Но у меня есть одно условие. В дом я пойду одна, ты останешься снаружи и будешь меня ждать.

– Почему?

– Ну, я же ему не чужая, я внучка его старой подруги, он сам меня нянчил, когда я была маленькой.

– А! Понимаю! Надеешься в задушевном разговоре выведать у него дополнительные сведения.

– Опасаюсь, что в твоем присутствии он может и не захотеть показать нам заветный альбом. Это же для него что-то вроде святыни.

– Ты права.

Арсений теперь постоянно был таким милым и покладистым, что Фима на него нарадоваться не могла. Давно бы так! А то все выеживался и выпендривался перед ней, все какое-то мифическое мужское превосходство доказать пытался. Да надо было ей давно позволить себя похитить, глядишь, тогда они с Арсением не потеряли бы массу времени, которое обычно уходило у них на препирательства.

И главное, чего артачился? Все равно ведь знал, что в итоге они сделают так, как сказала Фима. Нет, нужно ему было обязательно хорохориться и свое мужское эго тешить. Но все! С этим отныне покончено! Теперь будет всегда и все так, как скажет Фима, и только ее слово будет иметь вес.

– Все, Арсюша, пока! Увидимся!

И очень довольная Фима быстро выпорхнула из машины. Арсений помахал ей вслед, улыбнулся и послал воздушный поцелуй. Но как только любимая скрылась за воротами, Арсений тут же посуровел. Он по рации проверил готовность своих ребят. И лишь убедившись, что все они находятся на своих постах в полной готовности, немного расслабился.

Похищение его любимой девушки и впрямь многому его научило, но вовсе не тому, о чем грезилось Фиме. И покладистым Арсений был ровно до того предела, который сам себе положил. Ничего этого Фима не знала. И была убеждена, что играет первую скрипку, а потому находилась в прекрасном настроении и не сомневалась, что разговор с Филиппом Петровичем у них получится открытым и задушевным.

Приятель тетушки ждал ее возле пылающего камина. На коленях у него лежала большая книга, которую он читал перед приходом Фимы.

– Прости, что я тебя лично не встретил.

– Ничего. Дверь была открыта.

Фима пристально взглянула на старика. Филипп Петрович сидел в кресле, ноги были укрыты клетчатым пледом, а на носу красовались огромные очки. Что-то в его облике заставило Фиму вспомнить сказку про Красную Шапочку, которая явилась в гости к доброй бабушке, но вместо нее обнаружила в кровати Серого Волка.