Антарктика, – кивнул Тарас.

– Они проверяли эту дрянь на детях? – захрустел костяшками пальцев Батон.

– Судя по всему – да. На детях, взрослых. Биологический материал. Тут в непереведенном сказано, например, что эсэсовец Вальтер Рауф, известный деятель службы безопасности Третьего Рейха, бежав из Германии, нашел убежище в Чили и даже стал советником ДИНА – тайной полиции военного режима Пиночета, которая занималась похищением людей. Лидером этой колонии являлся некто Пауль Шефер. Впоследствии он несколько раз был обвинен в педофилии. Он самолично устанавливал внутренние законы, в чем‑то схожие с религиозными догмами. На территории отсутствовали деньги, а обитатели колонии не имели документов.

– Ладно‑ладно, – поморщился Треска. – Так что там с вирусом?

– Ежи получил двойную дозу этой заразы, поэтому процесс разрушения клеток прошел так быстро, вдобавок вызвав мутацию тканей. С нами… – он откашлялся, посмотрев на мертвенно бледных поваров. – С ними, по всей видимости, такого не произошло. В противном случае нас рано или поздно всех просто убьет. Сколько часов назад вы вскрыли банку?

– Около суток.

– Я не знаю, сколько у нас есть времени, капитан, – Савельев посмотрел на Тараса. – Единственный наш шанс – попытаться как можно скорее обнаружить чилийскую базу и вколоть сыворотку. Если она, конечно, еще существует. С танкера доложили, что отплывают завтра. Заканчивать ремонт «Грозного» будут уже в море, что отчасти нам на руку.

Казалось бы радостная и столь долгожданная новость сейчас не произвела на собравшихся никакого эффекта. Все думали о другом.

– Но должно же быть еще какое‑то противоядие! – вскочив с места, завизжал Паштет и перегнулся через стол, сгребая к себе драгоценные записи Ежи, комкая, всматриваясь в каждую из них. – Я не хочу умирать, слышите! Я не хочу умирать! Наверняка тут что‑то еще написано, просто мы не успели прочитать…

– Нет никакого противоядия. По крайней мере здесь – нет.

– Как вы себя вообще сейчас чувствуете? – спросил Батон, но повара не успели ответить.

– Да чего вы их‑то спрашиваете теперь? Глупая, инфантильная дура! – вдруг, срываясь на фальцет, закричал Ворошилов и вскочил, тыча в испуганно съежившуюся Леру пальцем. – Ты нас всех погубила! Да я тебя бы на том тросе, что угробила, и повесил бы…

Договорить он не успел: Батон опрокинул спелеолога точным хуком в челюсть и, усевшись на него, стал угощать ударами по лицу.

– Заткни свою пасть, сука!

– Прекратите! – завизжала Лера. – Что вы делаете?! Дядя Миша, остановитесь! Чего вы все стоите, сделайте же что‑нибудь!

Но охотник, у которого от ярости все перемешалось перед глазами, в одночасье потерял контроль над собой. Зверь, дожидавшийся своего часа в клетке, вырвался, наконец, на свободу. Потребовалась недюжинная сила Мичигана, который, навалившись сзади, боксерским приемом взял Батона в «клещи» и с помощью Рэнди оттащил вырывавшегося мужика от корчащегося на полу Ворошилова, лицо которого к тому моменту превратилось в сплошное кровавое месиво.

– С‑сука, – злобно шипя, протянул спелеолог, размазывая сукровицу по щеке и сплевывая на пол выбитый зуб, за которым потянулась кровавая нитка слюны. – Я тебе еще припомню, слышишь…

– Мы с тобой еще не закончили, урод, – пробасил потиравший разбитые костяшки Батон.

– Остыньте оба, или на губу захотели?

– Ну пересажаешь ты всех, и кто останется? – усмехнувшись сквозь боль, просипел Ворошилов.

– Я не хочу умира‑ать, – покачиваясь, скулил со своего места Паштет, прижимая скомканные записи к заплаканному лицу.