Он невольно зажал уши и только через несколько секунд смог продолжить путь. Проводник почти скрылся в толпе, мигающий свет еще озарял его рваные движения; Юлиан попытался его догнать, но это оказалось непросто, словно ему препятствовало взбунтовавшееся и набиравшее силу время, от которого к тому же предстояло отбиваться. Было не понять, большой это зал или нет; густой дым от прожекторов тяжело висел в воздухе; вокруг мелькали бледные лица, открытые рты, яркие резкие губы, словно их вырезали ножиком; где-то над колонками висел давящий на уши свист, и то усиливался, то снова спадал, Юлиан задыхался, чей-то локоть ударил его в грудь, дурманящий запах пота душил его, он наскочил на женщину, хотел извиниться, но та, очевидно, блуждала уже в нездешнем мире, потом шеи коснулось что-то мягкое и нежное, похожее на вьющееся растение, и на секунду Юлиану почудилось, что его окружает вода, мертвая тишина, наподобие оглушения, и он ясно представил, как идет ко дну, все глубже и глубже…

А потом все прошло. И снова выплыли размалеванные лица с размазанной от пота краской; он поскользнулся в луже рвоты; тощая как скелет дамочка кружилась, подняв руки над головой, но ею как будто никто не интересовался; в углу лежал человек. Верно, пьяный, подумал Юлиан и вдруг увидел кровь, или это все красный свет. И поскорее отвел глаза. Проводник по-прежнему шел далеко впереди, и все больше и больше тел теснилось между ними; дымовая завеса становилась плотнее; Юлиан споткнулся и уперся ладонями в стену, рядом открылась дверь, там стоял проводник и приглашал его войти. Юлиан замялся. Потом почувствовал толчок — и дверь захлопнулась, одним махом отрезав его от шума.

Он потер глаза. Затемненная комната, приглушенные, словно долетавшие издалека, звуки. Он прищурился и постепенно разглядел очертания письменного стола, за которым, наклонившись вперед и опираясь на локти, восседал лысый человек. Стекла его очков слабо поблескивали.

— Вельнер?

— Простите, вы что-то сказали?

— Вы же… Я только хотел… вы как две капли воды похожи на… Нет, извините, этого не может быть! — Юлиан потер лоб, его очки запотели. — Мне бы глоток воды.

— Не сейчас.

Юлиан снял очки и попробовал вытереть их краем пиджака.

— Сперва извольте сказать, что вам от меня нужно?

— Э-э, — Юлиан откашлялся, — паспорт.

— Ах, да что вы говорите?!

Юлиан уставился на лысого. Сходство было поразительное; но он уже ни за что не ручался: освещение никуда не годилось. Потом надел очки, которые сделались еще грязнее. Мужчина откинулся назад и скрестил на груди руки.

— И ты думаешь на всем поставить крест?

— Простите, не понял?

— Я сказал: вы верите в свою удачу! Как вам удалось меня найти?

Юлиан уже собрался рассказать про таксиста, но потом передумал.

— Я заплачу! Вы можете помочь, я знаю.

— Так ты действительно веришь, что обретешь таким образом свободу, Юлиан?

— Простите, не расслышал?

— Я сказал, следовало бы вызвать полицию.

Из-за письменного стола вдруг вырос еще один стол, и за ним тоже кто-то сидел. Но все только привиделось, через секунду Юлиан сообразил, что его опять пытается одурачить зеркало.

— Если хотите совет, дорогой мой, — это не для вас. Вы не тот человек.

— Но я… — Юлиан справился с приступом кашля. — Я заплачу!

Вельнер молчал. Юлиан беспокойно озирался по сторонам. Зеркало в таком полумраке казалось зловещим; при мысли о том, сколько жути явило бы оно в кромешной темноте, по спине Юлиана побежали мурашки, и он поспешил отделаться от навязчивого образа.