Машин, кроме нашей, не было, низенькое здание бензоколонки распласталось на фоне зелени. Пока я наполнял бензобак, Каминский вышел. Со стоном расправил халат, схватился за спину, подтянул к себе трость и выпрямился:

— Проводите меня в туалет!

Я кивнул.

— Карл Людвиг, выходите!

Карл Людвиг с многосложными манипуляциями надел очки и осклабился:

— Почему?

— Я закрываю.

— Не беспокойтесь, я посижу в машине.

— Именно поэтому.

— Вы хотите его оскорбить? — спросил Каминский.

— Вы меня оскорбляете, — сказал Карл Людвиг.

— Да что он вам сделал? — возмутился Каминский.

— Я ничего вам не сделал, — плаксиво повторил Карл Людвиг.

— А ну, хватит валять дурака! — заорал я.

— Ну пожалуйста. Прошу вас. Я тут посижу тихонько…

Я вздохнул, нагнулся, вынул диктофон из отделения для перчаток, бросил на Карла Людвига угрожающий взгляд, повесил на плечо сумку и взял Каминского под руку. Снова прикосновение его мягкой руки, странно уверенное, мне опять почудилось, что это он на самом деле ведет меня. В ожидании Каминского я рассматривал рекламные плакаты: «Выпей пива», смеющуюся домохозяйку, троих толстых детей, круглый чайник с ухмыляющейся физиономией. На секунду я прислонился к стене, все-таки я очень устал.

Мы прошли к кассе.

— У меня нет с собой денег, — объявил Каминский.

Стиснув зубы, я достал кредитную карточку. На улице кто-то завел мотор, вот он заглох, снова заурчал, вот затих уже вдалеке. Я подписал чек и взял Каминского под руку. Дверь с шипением открылась. Вот это да.

Я остановился как вкопанный, Каминский чуть не упал.

На самом-то деле я даже особого потрясения не испытал. Мне показалось, будто иначе и быть не могло, будто осуществился гнетущий, но необходимый замысел. Я даже не испугался. Потер глаза. Хотел закричать, но у меня просто не было сил. Я медленно опустился на колени, сел на землю и уронил голову на руки.

— Ну, что там еще? — спросил Каминский.

Я закрыл глаза. Мне вдруг все стало безразлично. Да пошли они к черту, он, моя книга и мое будущее! Мне-то что за дело до всего этого, да зачем мне этот старик? Асфальт нагрелся, тьму пронизали тонкие прожилки света, пахло травой и бензином.

— Цёльнер, куда вы запропастились?

Я открыл глаза. Медленно, с трудом встал.

— Цёльнер! — закричал Каминский тонким, пронзительным голосом. Даже не посмотрев в его сторону, я снова вошел. Тетка за кассой хохотала, точно никогда не видела ничего смешнее. «Цёльнер!» Она сняла трубку, я отказался:

— Мы ведь спешим, а полицейские нам только будут надоедать всякими дурацкими вопросами. Я сам обо всем позабочусь.

— Цёльнер!

— Вы только закажите нам такси.

Она вызвала, а потом потребовала заплатить за телефонный разговор.

— Вы что, спятили? — спросил я, вышел и взял Каминского под локоть.

— Ну наконец-то! Да что случилось?

— Не притворяйтесь, будто не поняли.

Я обернулся. Легкий ветерок колыхал колосья на полях, в небе виднелось несколько прозрачных облаков. Собственно говоря, тихое, идиллическое место. Можно было бы остаться здесь навсегда.

Но тут подъехало наше такси. Я помог Каминскому сесть на заднее сиденье и попросил шофера довезти нас до ближайшей железнодорожной станции.