Скользнув между вечерних туч,

         На море лег кровавый луч;

         И солнце пламенным щитом

         Нисходит в свой подводный дом.

         Одни варяжские струи,

         Поднявши головы свои,

         Любуясь на его закат,

         Теснятся, шепчут и шумят;

         И серна на крутой скале,

         Чернея в отдаленной мгле,

         Как дух недвижима, глядит

         Туда, где небосклон горит.

         Сегодня с этих берегов

         В ладью ступило семь бойцов:

         Один старик, шесть молодых! —

         Вадим отважный был меж них.

         И белый парус понесло

         Порывом ветра, и весло

         Ударилось о синий вал.

         И в той ладье Вадим стоял

         Между изгнанников-друзей,

         Подобный призраку морей!

         Что думал он, о чем грустил,

         Он даже старцу не открыл.

         В прощальном, мутном взоре том

         Изобразилось то, о чем

         Пересказать почти нельзя.

         Так удалялася ладья,

         Оставя пены белый след;

         Всё мрачен в ней стоял Вадим;

         Воспоминаньем прежних лет,

         Быть может, витязь был томим…

         В какой далекий край они

         Отправились, чего искать?

         Кто может это рассказать?

         Их нет. – Бегут толпою дни!..

         На вышине скалы крутой

         Растет порой цветок младой:

         И в сердце грозного бойца

         Любви есть место. До конца

         Он верен чувству одному,

         Как верен слову своему.

         Вадим любил. Кто не любил?

         Кто, вечно следуя уму,

         Врожденный голос заглушил?

         Как моря вид, как вид степей,

         Любовь дика в стране моей…

         Прекрасна Леда, как звезда

         На небе утреннем.