— Только не вампиров, — сказал я. — И она сказала, что передает управление людям.

Фрэнк засмеялся, клубок электронного шума разнесся из динамиков по комнате. — Ты действительно веришь, что она когда-нибудь это сделает? Даже в конце? Она — одна из тех, кто убьет тебя, чтобы спасти. Вампиры должны уехать. Люди должны умереть, все до единого, прямо на Площади Основателя — как ученые гуманно избавляются от лабораторных животных, когда заканчивают с экспериментом. И я тот, кто должен запустить это.

Часть меня настаивала на том, что он снова лжет, потому что это было обычным делом Фрэнка. Он лгал. Он запугивал. Он манипулировал людьми ради достижения желаемого.

Но другая часть предупредила, что, возможно, он говорит правду. Я слышал разговор Амелии и Мирнина. То, что он только что сказал, соответствовало тому, что я узнал от них, хотя они не упомянули об умирающих людях.

Конечно.

— Скажи мне, где сумка, — сказал я.

— Только если ты скажешь мне, что остановишь это.

Я открыл другой ящик и захлопнул его так сильно, что дерево треснуло. — Не будь засранцем… конечно, я остановлю это. Ты действительно думаешь, что я позволю Амелии совершить подобное?

— Возможно. Вампиры заботятся лишь о самосохранении.

— Ладно, тогда как тебе это: я остаюсь здесь. Я не уезжаю с другими. Так что ей придется убить и меня тоже. — Я отбросил стопку книг с пути и расчистил еще одну группу ящиков, встроенных в дно лабораторного стола, который я обыскивал.

И внутри стояла пыльная черная кожаная сумка. Именно то, что я искал.

Я вытащил ее и открыл. Медицинское оборудование. Предметы, которые я не узнал, но, похоже, именно их хотел Мирнин.

— Я же тебе сказал, что теплее, — произнес Фрэнк.

— Игра закончена, Фрэнк. — Я захлопнул ящики и взял кожаную сумку, вместе с сумкой с химикатами. — Ты проиграл.

Его голос раздался из динамика моего телефона, когда я поднялся по ступеням в сторону выхода. — Так мы договорились?

— Нет, — ответил я. — Я не заключаю с тобой сделок.

Но это не означало, что я не остановлю резню. Если, конечно, он не лгал насчет этого.

Фрэнк сказал, — Что если я скажу тебе что Клер все еще жива в вашем доме?

И как же это было похоже на Фрэнка Коллинза — держать это в качестве его последнего козыря.

Я поднял трубку и сказал, очень четко, — Я уже знаю, кусок дерьма. И мы вернем ее обратно без какой-либо помощи с твоей стороны.

На секунду воцарилось молчание, а затем Фрэнк сказал, — Знаешь что, мальчик? Я действительно надеюсь, что вы сможете. Но дело в том, что даже, если вам это удастся… вы все умрете. Потому что я убью вас. У меня нет выбора.

Нам придется заняться этим.

Но Клер на первом месте.

Я вернулся домой спустя час и три минуты, открыл заднюю дверь и вбежал внутрь, чтобы выложить свою ношу на столе.

В доме было тихо, за исключением сухого тиканья часов в гостиной. Тело Клер все еще неподвижно лежало на диване, укрытое вязанным шерстяным пледом Евы.

Я пошел в гостиную и аккуратно проверил окна. Перед домом не было никаких признаков катафалка.

Они опаздывали. Опаздывали даже больше, чем я.

Я ждал, пока часы продолжали свой отсчет, каждую секунду закручивая мои нервы всё туже. Черт побери, Шейн, если ты втянул себя в… Если Ева… Я не мог закончить мысль — мой мозг продолжал одергивать себя от этого, словно руку от горячей плиты.

Что, если Фрэнк не врал о встрече на Площади Основателя? Что, если Амелия задумала закончить эксперимент с Морганвиллем в блеске славы? Я не мог этого понять, но всё сходилось.