Президент никогда не встречал Руби, но ему казалось, что он хорошо с ней знаком. Он знал: если она сказала Стэнтингтону, что ему придется приехать в Рай, штат Нью Йорк, нет никаких сомнений, что там Стэнтингтон вскоре и окажется.

Президент побарабанил пальцами по столу и решил пока что не звонить Смиту. Пусть сначала с ним поговорит Стэнтингтон. Президент соединился с секретариатом и попросил вызвать русского посла. Он пустит в ход свои ораторские способности, и, может быть, ему удастся, выразив сожаление и принеся извинения по поводу гибели двух послов, убедить русского, что все это страшная ошибка и что Америка постарается исправить ее.

Положив трубку, президент подумал о докторе Смите, которого Руби Гонзалес отправила на лужайку для гольфа. Вот и хорошо, подумал он, надеюсь, что Смит получит удовольствие от игры.

Это, может быть, последняя партия в гольф для них для всех...

* * *

Возвращаясь из Вашингтона, Уингэйт Стэнтингтон, так и не сумевший избавиться от своих забот, раздумывал о странности всего происходящего.

Наконец шофер остановил лимузин у штаб квартиры ЦРУ в Лэнгли. Стэнтингтон вылез из машины и, повинуясь какому то инстинкту, взял пальто.

Войдя в кабинет, он бросил пальто на спинку кресла. Наконец то в тишине и спокойствии он может воспользоваться своей личной ванной комнатой, личным ключом отперев личную дверь с личным замком ценой двадцать три доллара и шестьдесят пять центов. А «Таймс» может убираться к черту.

Стэнтингтон посмотрел на шагомер и увидел, что тот насчитал всего три мили. В это время дня их должно было быть по меньшей мере семь. Ради долга приходится жертвовать здоровьем, подумал Стэнтингтон.

До сих пор его охватывало негодование при мысли о том, что президент, даром что старый друг, пытался хитростью заставить его принять на себя всю ответственность за вторжение в дом той женщины в Атланте. И уже не в первый раз за день мысли адмирала вернулись к предыдущему хозяину этого кабинета, ныне томящемуся в тюрьме. Его преступления не сильно отличались от утреннего проступка Стэнтингтона.

Он набрал номер главного юриста ЦРУ.

– Алло, – произнес тот.

– Говорит адмирал Стэнтингтон.

– Одну минуту, сэр. – Последовала пауза, и Стэнтингтон понял; юрист включает магнитофон, чтобы записать разговор. Это разозлило адмирала: неужели в Вашингтоне никто больше никому не доверяет? – Простите, сэр, – сказал юрист. – Я просто искал, куда поставить чашку с кофе.

– Для этого нужны обе руки? Так вот, что касается вопроса о досрочном освобождении бывшего директора из тюрьмы...

– Да, сэр?

– Моя точка зрения такова: он должен быть освобожден как можно быстрее. Нет достаточных оснований держать его и дальше в тюрьме. Понимаете?

– Да, я понимаю, сэр.

– Благодарю вас.

Стэнтингтон повесил трубку и в первый раз за день довольно вздохнул.

Вдруг из ванной комнаты донесся какой то звук. Это был шум льющейся в раковину воды.

Разве он ее не выключил?

Он открыл дверь ванной и остановился на пороге, не веря своим глазам.

В ванной комнате находились двое неизвестных, Один, одетый в черную футболку и черные штаны, был молод, темноволос и темноглаз. Вторым был старый азиат в голубом парчовом кимоно. Он нажимал на большую круглую золотую ручку вверх, и струя снова начинала бить в раковину.

– Что... Кто?..

– Тс с с! – сказал азиат Стэнтингтону, не глядя на него. – Это очень хороший кран, Римо, – сообщил он спутнику.

– Я знал, Чиун, что он тебе понравится. Он ведь из золота.

– Не мели чепухи, сказал Чиун, – Смотри, у него только одна ручка. У всех кранов их две, а у этого одна. Я только не понимаю, как регулировать одной ручкой холодную и горячую воду?

– Кто вы такие? – потребовал ответа Стэнтингтон.