– Не знаю, – последовал странный ответ, но это было более чем честно.

– Бланш… Так звали внучку мертвого Руфуса Гора, которую никто не видел.

– И не увидят, – покачала она головой. – В день смерти дедушки она вылетела на одиночном корабле наружу и не вернулась. Корабль пропал с радаров.

Миккель понимающе хмыкнул, и по ее лицу впервые за время их знакомства расползлась довольная ухмылка.

– А была ли Бланш на этом корабле? – спросил Миккель. – Или отправила его лететь пустым?

– Кто ее знает, эту Бланш. Ее до сих пор ищут.

Этот разговор, состоящий из полунамеков, внезапно стал настоящим откровением. Он видел, кто она на самом деле. И если ей пришлось пойти на такой страшный риск, то причины должны быть весомыми.

– За тобой охотятся? – одними губами спросил он и получил утвердительный кивок. – Почему?

– Чтобы я не проболталась о многих страшных вещах.

Лицо, бывшее секунду назад веселым, вдруг снова обрело привычную угрюмость и жесткость.

– Еще дело в моей ДНК, – уже почти шепотом добавила Бланш. – Она резистентна ко всем известным постъядерным вирусам. Может, поэтому и газ на меня не так сильно подействовал. Другие ведь даже встать не могли…

Миккель не мог отвести от нее ошеломленного взгляда. Он хотел спросить еще про искусственный глаз, но она его опередила.

– Это? – Палец небрежно оттянул нижнее веко. – Моя защита. Пока он со мной, они не узнают, что я особенная. На параде вавилонских калек я стала к месту.

– Только если вдруг не решат проверить ДНК.

– Да. Но это всем не сдалось, пока ты никто. И эта маска мне нравится.

Рубцы у ее века… Если не знать, сойдут за следы многочисленных инфекций, атакующих до прививки.

– Пришлось сделать это самой, – чуть помедлив, добавила она, и Миккель похолодел.

Каждому шраму вокруг ее глаза нашлось объяснение.

– Как? – только и спросил он.

– Ножницами, – спокойно ответила Бланш, немигающе глядя в его лицо. – Вонзила с размаху. Без наркоза. Хорошо, что стены в ванной оказались звуконепроницаемые.

Раньше ее загадочность и отчужденность манили, напоминая ему собственную скрытность и стремление казаться роботом. Из этого родилось и чувство их родства. Правда же пугала. Если человек способен зайти так далеко в причинении боли себе, то что остановит ее в отношении других? Улыбка, застывшая в уголках ее губ, превратилась в маску. Кажется, она понимала, о чем Миккель думает.

– А твой личный датчик? Его нельзя вырезать. Разве что вместе с мозгами.

– Но можно вырезать исходный код. Нет кода – нет человека в системе.

– Да, Бланш… Ты со странностями.

– Это верно.

Они помолчали, все еще сидя в пустой шахте. В переносице у обоих начало ломить, и следовало уходить скорее, пока газ и здесь их не доконал. Случайностей становилось все меньше. В башне без окон и дверей следствия сами выдавали причины, их создавшие.

Трансляция I. Источник зашифрован

Привет, Вавилон. Как дела?

Мои крысы донесли, что у вас кучу людей уморили. Умора.

Это Синиша из Секторов Ада. Держу собак, кормлю собак, спускаю собак. Кто-то меня явно узнал. Кто-то на меня даже работал. Вавилон, ты всегда диктовал мне, вождю прокаженных, как жить. Учил меня. Ловил меня. Оплевывал меня. Выставлял моих детей уродами да нелюдями.

Под землей порядки скверные, это да. Но после часа ноль нет закона и морали. Не вам нас судить. Мы стали такими, потому что боролись с настоящим миром, а не высиживали по яичку чуда в вашей техногенной башне.