— Обопрись на меня, — сказала она. Он хотел запротестовать, но Се'Недра прижала палец к его губам.

— Не спорь, Гарион, — сказала она. — Ты же знаешь, что я люблю тебя и что тебе придется опираться на меня всю оставшуюся жизнь, так что можешь начать привыкать к этой мысли.

— Я думаю, что жизнь моя теперь изменится, Повелитель, — говорил в это время Белгарат Олдуру. — В ней всегда была Пол, готовая прийти по первому моему зову, — возможно, без особой охоты, — но она приходила всегда. Теперь у нее будут другие заботы. — Он вздохнул. — Полагаю, что все наши дети растут и когда-нибудь вступают в брак.

— Этого пока не случилось с тобой, сын мой, — сказал Олдур.

Белгарат усмехнулся.

— Мне никогда ничего не удавалось скрыть от вас, Повелитель, — сказал он, но затем лицо его снова стало серьезным. — К Полгаре я порой относился как к сыну, — сказал он Олдуру, — но, вероятно, пришло время позволить ей быть просто женщиной. Я слишком долго отказывал ей в этом.

— Кажется, это самое лучшее и для тебя, сын мой, — сказал Олдур. — А теперь, прошу тебя, отойди немного и оставь нас с нашим горем. — Он посмотрел на тело Торака, лежавшее на каменном ложе, а потом на Гариона. — У меня для тебя есть еще только одно задание, Белгарион, — сказал он. — Возьми Око и положи его на грудь брата моего.

— Да, Повелитель, — немедленно ответил Гарион. Он подошел к ложу, стараясь не смотреть на опаленное и искаженное лицо мертвого бога, протянул руку и возложил круглый голубой камень на неподвижную грудь Кол-Торака. Когда он отступил, маленькая принцесса обняла его за талию. Это не было неприятным, но у Гариона мелькнула мысль, что если она будет настаивать на таких тесных объятиях всю остальную их жизнь, то будут возникать неудобные ситуации.

Боги снова образовали свой круг, и Око опять начало сверкать. Постепенно обожженное лицо стало меняться, его уродство исчезать. Ореол света вокруг богов усилился, блеск Ока стал нестерпимым. В последний раз увидел Гарион лицо Торака — оно было мирным, спокойным, чистым. Это было прекрасное лицо, но тем не менее — мертвое.

А затем свет стал таким ярким, что Гарион не смог смотреть. Когда же он ослабел и Гарион опять взглянул на ложе смерти, и боги, и тело Торака исчезли.

Осталось только Око, которое, слабо мерцая, лежало на голом камне.

Так же уверенно Миссия снова подошел к ложу. Встав на цыпочки, он потянулся, чтобы взять светящийся камень Затем он принес его Гариону.

— Миссия, Белгарион, — твердо сказал он, и когда Око переходило из рук в руки, Гарион почувствовал нечто совершенно иное, что он прежде никогда не чувствовал.

Маленькая группа людей, которых объединяло очень многое, в молчании собралась вокруг тети Пол и Дерника. Небо на востоке начало светлеть, и розовый свет восхода коснулся немногих облаков, которые остались от тучи, скрывавшей Ктол Мишрак. События этой ужасной ночи оставили след в душе каждого, но теперь ночь почти кончилась, и они стояли вместе, не разговаривая, созерцая восход солнца.

Буря, которая неистовствовала этой долгой ночью, прошла. В течение бесчисленных веков мир был расколот, но теперь все снова стало единым целым.

Если была такая вещь, как начало, то она и была началом. Так оно и было, когда взошло солнце первого дня.

Эпилог

Остров Ветров

Глава 25

В ночь перед своей свадьбой Белгарион спал очень беспокойно. Было бы гораздо лучше, если бы они с Се'Недрой обошлись скромной свадебной церемонией сразу после встречи с Тораком.