Эндрю взглянул на рукописную страничку, потом вновь посмотрел на Лиззи:

— Это та самая книга, о которой ты мне говорила? Которую Альтея оставила для тебя? Та, что с засушенными цветками?

— Именно, — нежно улыбнулась Лиззи. — Прочитай последнюю страницу.

«Гардения… Для тайной любви.

Милая моя Лиззи!

В двадцать два года мне повстречался юноша по имени Питер Маркей. В один прекрасный день мы познакомились с ним на ярмарке, когда он чуть не сшиб меня своей тележкой. Мне казалось, красивее парня я в жизни не встречала. С темными волосами и голубыми глазами, и такой улыбкой, от которой у меня аж колени подгибались. Он был на ярмарке с отцом, работавшим фотографом при кабинке с нарисованными костюмами и прорезями для лиц. Питер предложил угостить меня сидром. Я знала, что моя мать этого бы не одобрила и что мне следовало бы отказаться — но я не отказалась. На следующий день мы встретились с ним снова. На третий день я уже влюбилась в него без памяти.

Мы виделись с ним так часто, как только могли. Он жил в Сомерсворте, так что это было не очень-то легко. Но у нас все же получалось встречаться, и всякий раз, когда у нас выпадало свободное время, мы с ним куда-нибудь от всех ускользали. Отправлялись в кино или ехали на танцы — на маленькую танцплощадку в Довере, где нас никто не знал. Матери я говорила, что провожу время с подругами, но она меня быстро раскусила. Мне кажется, насчет ребенка она догадалась даже раньше, чем я это почувствовала сама. Когда я ей сказала, что Питер хочет на мне жениться, она мне это запретила.

Она напомнила мне историю Сабины и объяснила, почему ни одна женщина нашего рода не должна выходить замуж: потому что ни единому мужчине нельзя позволить лишить кого-либо из Лунных Дев ее природных сил. Что преданы мы должны быть только нашему наследию и нашей земле. А также нашим дочерям, которых мы должны растить сильными, самодостаточными и такими же одинокими. Мать мне сказала, что если я последую зову своего сердца, то я предам это наследие, и наш род ослабнет, а может быть, и вовсе погибнет — и все это произойдет из-за меня.

Я порвала с Питером, ничего не сказав ему о ребенке. Если бы он знал, что я беременна, то ни за что бы меня не оставил. Однако он ушел. А две недели спустя я узнала, что он записался в морскую пехоту и отправился во Вьетнам. Я глубоко обидела Питера, отвергнув его, и он так и не понял, почему я это сделала. И так и не узнал о своей маленькой дочурке и о том, что я назвала ее Ранной. Его убили перед самым ее рождением.

Я никогда и никому о нем не говорила, но не смогла его забыть. В глубине моего стенного шкафа ты найдешь коробку из-под сигар, в которой я хранила свои маленькие сокровища, напоминавшие о наших с ним днях. Наши фотографии, которые он сделал в день нашей первой встречи. Браслетик из бисера, что он мне подарил на день рождения. Корешки билетов с первого фильма, который мы смотрели вместе в кино: „Угадай, кто придет к обеду?“ с Кэтрин Хепберн и Спенсером Трэйси. И прядь его волос, подаренную мне в обмен на мою. Сейчас это кажется глупым и наивным, но, когда ты молод и влюблен, все это видится чрезвычайно важным. Возможно, мне следовало бы избавиться от всех этих вещиц — Ранна служит достаточным напоминанием о Питере, — но мне невыносима была даже мысль их лишиться.

Вот так. Теперь я наконец во всем тебе призналась. Мне следовало бы рассказать об этом Ранне — в конце концов, он ведь ее отец. Но она всегда была такой отчужденной… А потом появилась ты. К тому времени, когда ты уже стала достаточно взрослой, я засомневалась, стоит ли вообще все это бередить.

Меня так долго мучила совесть от того, что я сделала. Не от того, что я готова была отступиться от всех женщин рода Лун. Но от того, что я отступилась от Питера — и от своей любви.