Не проходит и дня, чтобы я не задавалась вопросом: а как бы все сложилось, если бы я последовала велению своего сердца, а не чьим-то предустановленным правилам. Нас всегда учили, что любить — значит отказываться от себя. Но это заблуждение. Любя, мы ничего не теряем. Но отказываясь от любви, мы платим немалую цену — и вот тогда теряем лучшую часть самих себя. Вот для чего мы являемся в этот мир — чтобы любить. Потому что нет ничего важнее на свете. Нет ничего важнее любви — и в этом вся магия.

Однако я устала, и мой Круг подошел к концу. Пора отложить перо в сторону. Но напоследок я скажу тебе еще несколько слов. Люби, моя милая Лиззи! Люби, к чему бы это тебя ни привело. И сама пиши собственную историю. Напиши ее от всего сердца, и пусть ее конец будет счастливым.

Эпилог

24 января

Включив лампу и усевшись за письменный стол Альтеи, Лиззи улыбнулась, согретая теплом лиц на фотографиях в серебряных рамочках, расставленных по полированной поверхности. Экспромтный снимок работающей над графическим наброском Ранны с заколотыми двумя кисточками волосами в стиле гейши. Черно-белая фотография двадцатидвухлетней Альтеи, на которой она сжимает в руках огромного мягкого пуделя — из тех, что выигрывают для своих подруг на ярмарках влюбленные юноши. Счастливо улыбающийся Питер Маркей — потерянная любовь Альтеи, мужчина, которого Лиззи теперь воспринимала как своего дедушку, — по-мальчишески красивый, с блестящей, набриолиненной копной темных волос. И самое последнее дополнение коллекции — фото, снятое в день ее свадьбы, на котором Лиззи в венке из полевых цветов, с лучащейся улыбкой надевает на палец Эндрю обручальное кольцо.

Она одолжила у Эвви вышитый носовой платок и взяла в руки бабушкин любимый томик стихов Руми «Книга любви», чтобы иметь при себе что-то голубое. Альтея не дожила до дня ее свадьбы, однако, когда в тот чудесный солнечный день они с Эндрю приносили друг другу клятвы верности, воздух вокруг них наполнился смешанным ароматом лаванды и бергамота.

Тишину нарушили отдаленные удары молотка: Эндрю строил новый амбар. К весне его предполагалось закончить, а потом на нем появится новый мурал. На этот раз, решила Ранна, там будут цветки луноцвета и россыпь звезд на фоне неба цвета индиго.

Ландшафт «Фермы Лунных Дев» кардинально менялся, подстраиваясь под будущие поколения. Как менялся и весь Сейлем-Крик. В городском парке минувшей осенью появились две новые памятные скамьи — в качестве анонимного подарка Сейлем-Крику, — снабженные аккуратными бронзовыми табличками. На одной была почтена память Хизер и Дарси Гилмэн. Вторая же, с выведенными на ней словами: «Не причини вреда», — была посвящена жизни и добрым делам Альтеи Лун. Восемь лет назад фамилии Гилмэн и Лун оказались неразрывно связаны молвой, но в конце концов любые шепотки сошли на нет.

Взяв со стола ручку, Лиззи помедлила, глядя в окно. Солнце давно зашло, и зимнее небо было бархатисто-черным. Наступило первое новолуние наступившего года, сакральный промежуток между уходом и явлением светила. Лиззи почему-то показалось самым правильным приступить к своим записям именно в начале нового лунного цикла.

Она мягко улыбнулась, открыла обложку так долго пустовавшего дневника и начала писать.

Книга Эльзибет

«Моя прелестнейшая дочурка!

Когда я была еще совсем юной, я однажды спросила твою прабабушку — ее звали Альтея, — кто мы такие. Ее ответ показался мне похожим на старинную сказку — с магическими зельями и могущественными королевами, — потому что это все, что я на тот момент была способна понять.