– Попробую, – сказал я, хотя знал, что буду на все обращать внимание, буду нервничать и, вопреки просьбам Генриха, не буду помалкивать.

Так это и началось. В кабинете, где мне приходилось бывать и раньше (в стоячем, сидячем и лежачем положениях) сегодня был аншлаг: верный знак того, что ожидается нечто экстраординарное. На специально принесенных стульях вдоль стен сидели Генрих, Боб, два незнакомых мужика (как и обещал Гарик). Сам Гарик по‑простому разместился на подоконнике и курил в форточку. Разговоров ютился в углу, вороша кипы бумаг и бросая на меня суровые взгляды. Незанятыми оставались два места: стул в центре комнаты явно предназначался мне, а кресло за письменным столом...

– Давайте начинать, Игорь Петрович, – предложил Козлов. Он стоял между сейфом и столом, вроде бы не претендуя на главную роль в начинающемся мероприятии, но не скрывая своей радости по этому поводу. «Предвкушение» – так назывался бы фотопортрет, сделанный с Козлова в это мгновение.

Я снял плащ и повесил его на спинку стула. Потом сел. И выжидающе посмотрел на Козлова. Тот ухмыльнулся и отвел глаза.

– Игорь Петрович... – начал Козлов, но Гарик прервал его:

– Начинай, начинай. Бери вожжи в свои руки.

– А вы? – удивился Козлов.

– А я здесь посижу, посмотрю, как ты управляешься. Ничего, все нормально, работай, – кивнул Гарик слегка растерявшемуся Козлову. – Ты по этому делу, пожалуй, больше всех надрывался. Ночами не спал. Вот и доводи дело до конца.

Когда Гарик помянул бессонные ночи, Козлов поджал губы и напрягся, но окончание фразы убедило его, что никакого подвоха нет, а есть лишь доверие начальства, которое стоит оправдать. А может, он решил, что Гарик просто считает некорректным вести допрос собственного приятеля, то есть меня. Кто его знает, этого Козлова...

Короче говоря, он с достоинством воспринял свалившийся на него груз ответственности. Козлов откашлялся, одернул серый вязаный свитер и занял место за столом. Потом обвел присутствующих строгим взглядом, еще раз кашлянул и начал:

– Насколько я понимаю, у нас здесь присутствует адвокат господина Шумова...

– Да, это я, – сознался Генрих.

– ...а также представитель пострадавшей стороны, то есть фирмы «Европа‑Инвест».

Пострадавший Боб важно кивнул. Сидевшие рядом с ним серьезные мужчины с подозрением уставились на серьгу в его ухе, легкомысленную бородку и перстни на пальцах. Боб все это стоически перенес, не проронив ни слова.

– Протокол не ведется, – подал голос с подоконника Гарик, – потому что беседа носит неофициальный характер.

– Как неофициальный? – встрепенулся Козлов.

– Цель беседы – прояснить некоторые темные моменты в истории с ограблением «Европы‑Инвест». Для этого собрались представители пострадавшей стороны, правоохранительных органов и подозреваемого. То есть – Шумова Константина Сергеевича, вина которого пока остается лишь гипотезой, не более. И всем нам имеет смысл поговорить неофициально. Перейти к допросу мы всегда успеем.

– Ладно, – сказал Козлов, все‑таки не очень удовлетворенный объяснением. – Начнем с перечисления фактов, в силу которых господин Шумов подозревается нами в организации или соучастии в ограблении фирмы «Европа‑Инвест», в ходе которого погибли трое сотрудников вышеозначенной фирмы, похищены материальные ценности и так далее...

– Факты, пожалуйста, – попросил Генрих и приготовился фиксировать слова Козлова на бумаге.

– Пожалуйста, – сказал вежливый Козлов. – У господина Шумова нет алиби на момент ограбления. Господин Шумов находился в дружеских отношениях с ранее судимым Сидоровым, участие которого в ограблении доказано документально.