— Направляйтесь, пожалуйста, в ресторан, я мигом переоденусь в номере и присоединюсь к вам.

— Я тоже пойду, — не стала мешкать Валентина, ухватив свою изящную сумочку. — А по дороге, — она взглянула на португальца, — я надеюсь, вы ответите на мой вопрос.

— На какой же из них?

— Если христианство не зиждется ни на жизни Иисуса, ни на обновленных положениях Священного Писания, — напомнила она, — то на чем же оно стоит, в конце концов?

Историк засунул руку за ворот рубашки и вытащил маленькое серебряное распятие на цепочке.

— На смерти Иисуса.

Итальянка рефлекторно подняла руку к распятию и погладила его.

— На смерти? Извините, но это только лишь одна из граней христианства.

Прежде чем повернуть в сторону двери, что выходила на дорожку к жилой зоне отеля, Томаш ответил:

— Смерть Иисуса — это все.

XXXVIII

Иерусалимская ночь выдалась жаркой и сухой. На освежающий бриз можно было не рассчитывать. Томаш и Валентина вышли из административного блока гостиницы. Чтобы попасть в номера, им надо было перейти узкую улочку, разделявшую его с жилой зоной, где приветливо горели среди деревьев и кустов желтые огоньки.

— Я не очень поняла, что вы только что мне сказали, — вернулась к теме вечера итальянка. — Смерть Иисуса — это все? В каком смысле?

Ученый поднял глаза вверх и порадовался всегда завораживавшей его картине ночного неба с мириадами звезд, щедро рассыпанных по черному бархату бриллиантами.

— Вы, несомненно, слышали, что во время службы святые отцы утверждают, что Иисус отдал свою жизнь во имя нашего спасения.

— Да, конечно! Кто ее не слышал?

— О каком спасении речь, от чего? — Томаш заглянул в лицо Валентине.

— Ну, спасении… от всего…

— Всего — чего?

— Зла, греха… откуда я знаю…

— Итак, Иисус умер на кресте, а мы спаслись от зла и греха?

Глаза итальянки отчаянно искали в темноте хоть какой-то приемлемый ответ, но тщетно.

— В общем… думаю, да.

— Значит, нет уже в мире зла? И грехов не осталось?

— Нет, есть, конечно. Пока еще…

— А разве не ради нашего спасения от зла и грехов отдал свою жизнь Иисус? Почему же тогда они еще существуют?

Итальянка почувствовала себя совершенно опустошенной, как сдувшийся шарик.

— Уф! — выдохнула она обреченно. — Откуда я знаю? Все так запутанно!..

Вполне довольный произведенным эффектом, Томаш продолжил свой путь, перейдя, наконец, на другую сторону улочки.

— История о том, что Иисус пожертвовал собой ради нашего спасения, всегда вызывала у меня смущение, — признался он. — Всякий раз, когда я об этом слышал в проповедях, задавался вопросом: умер, чтобы меня спасти? Но спасти от чего? От чего? Мне эта идея казалась лишенной смысла. Наподобие других загадочных фраз и выражений, которые доводилось долдонить, не понимая, во время катехизиса. И только начав изучать иудаизм, я понял, что это значило.

— Вот как? — удивилась Валентина. — Так ответ связан с иудаизмом?

— Все, что касается жизни и смерти Иисуса, имеет прямое отношение к иудаизму. Практически все.

— Но в каком смысле?

Они прошли рядом с лесенкой, что вела к библиотеке гостиницы. В небольшой витрине искрился под светом купол Иерусалимского храма на картине неизвестного автора.

— Видите вон там храм? — спросил он, показывая на витрину.