— Вон! — никак не мог угомониться Аркан. — Убирайтесь! И чтоб духу вашего здесь не было! Ишь придумали — поносить меня в моем собственном доме! Неслыханно! Прочь!

— Imbecile! Scemo!

Дверь с треском захлопнулась, и нарушенная было тишина вернулась в уютные помещения фонда. Еще не отдышавшись, Арпад Аркан ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговку рубашки и тяжело упал в свое кресло. Глубоко вдохнув, он успокоился, — контроль был восстановлен.

Глаза его наткнулись на сотовый, лежавший на углу стола. Чуть помедлив, возможно, чтобы восстановить нормальный пульс, он как-то обреченно вздохнул и взял-таки мобильник.

— Алло? Это ты?

XXXIII

— Да, шеф. Это я. Что-то случилось?

Усевшись на полуразрушенную крепостную стену и болтая ногами над пропастью и руинами Дворца Ирода, трехуровневые раскопки которого продолжались севернее высокого холма, Сикариус всматривался в высушенную ширь Иудейской пустыни, оживляемую только синеющим пятном Мертвого моря, превращая его в оазис. Сухой горячий ветер, прорываясь сквозь нагромождения скал, слегка обжигал лицо и трепал светлую тунику.

— Что-то я сегодня малость разнервничался, — признался голос в трубке и после глубокого вздоха продолжил: — Помнишь о нашем последнем разговоре?

— Когда я молился у Стены плача?

— Да, — подтвердил шеф. — Я еще говорил тебе, чтобы ты был готов, — возникла короткая пауза. — Ты готов?

— Всегда готов.

Снова молчание в трубке.

— Пора!

Ветер поднял вдруг пыль, и Сикариусу пришлось поправить tallit, покрывавший голову, чтобы защитить глаза от песка. Внизу простиралась долина, являя хаотичную мозаику цвета с самыми разнообразными оттенками: от коричневатой земли до яркой желтизны песка, от белой полоски соли, обрамляющей прихотливый излом берега Мертвого моря, до опаловой зелени его водного покрывала, которая чуть дальше превращается в бирюзу, а потом и вовсе в насыщенное индиго. И где-то совсем далеко, в дымке, видны серо-желтоватые горы и хребты Иордании.

— А что за цель?

— Два следователя, направленных итальянской полицией. Они сейчас прибыли в Иерусалим и путаются тут под ногами, — он цокнул языком. — Пора действовать.

— Где они поселились?

— В «American Colony».

— Хм, в гостиницу для шпионов. Им там самое место.

— Согласен полностью. Это мужчина и женщина.

— Надо работать с обоими?

— Даму оставь в покое. Она — инспектор Следственного комитета Италии, не хочется связываться с ними. Ты займись с ее сопровождающим. Это такой молчун себе на уме.

— Они, как правило, опаснее.

— Он — историк, португалец и, похоже, способен разобраться в загадках, которые мы оставляли. Зовут его Томаш Норонья. Я тебе на почту пришлю фото, сделанные тайком сегодня. Там же будут детальные инструкции, что делать, включая очередное послание, которое оставишь.

— Этот историк — приоритетная цель?

Голос шефа сделался глухим, замогильным. Так бывало всегда, когда он отдавал важнейший приказ.

— Да.

На линии наступило молчание, как будто после этого «Да» больше говорить уже было излишне.

— Что-то еще?

— Это все. Ты уже знаешь, что надо делать, — и тут тон голоса стал вопросительным. — Когда ты думаешь начать?

Тонкие губы Сикариуса скривились в некое подобие улыбки.