— Это было великолепно!

— Ничего смешного! — не успокаивалась итальянка, не видевшая никаких причин для веселья. — И вообще, это было крайне неприятно!

— Простите великодушно, но выставить полицейского — для этого требуется изрядная chutzpah! — заметил Гроссман, подтрунивая над гостями. — Наш Арпад Аркан может быть самым последним проходимцем, но, вне всяких сомнений, — это матерый человечище. Стоит только мне представить эту сцену, чуть ли не колики начинаются!..

Израильский детектив едва сдерживал смех к вящему неудовольствию Валентины, которую переполняло раздражение. Она, сжавшись в комочек в углу дивана, из последних сил пыталась сохранять хладнокровие. Томаш, отлучавшийся к стойке администрации за ключом от номера, уже вернулся и сел по соседству. Он казался вполне спокойным. В принципе, реакция Гроссмана была ему понятной: если посмотреть на все, случившееся с ними сегодня, под другим углом зрения, это событие вполне может показаться забавным. Возможно, со временем и итальянская красавица придет к такому выводу.

— В любом случае это ерунда, — резюмировала Валентина, которой давно уже не терпелось перейти к более существенным, по ее мнению, пунктам повестки дня. — Наша работа подошла к тому рубежу, за которым я сама мало что могу сделать. Необходима помощь израильских властей. Именно об этом и хотелось бы поговорить.

Уже настроившийся на серьезную волну Арни Гроссман развел руки ладонями вверх, как будто пытался остановить собеседницу.

— Вау! Спокойно! Не будем торопиться! — воскликнул он, подсев к ним поближе. Весь его вид показывал, что он готов к деловому разговору. — Давайте разберемся. К каким выводам вы пришли после похода в штаб-квартиру фонда?

— Что это, как минимум, подозрительная контора. И ее начальник явно от нас что-то скрывает.

— Почему вы так решили?

— Во-первых, из-за чрезмерно бурной реакции этого господина на мое замечание о том, что трое ученых были убиты три месяца спустя после встречи в его фонде. Взрыв эмоций выдает, что он очень взволнован этим обстоятельством. А боится прежде всего тот, кому есть что скрывать. Во-вторых, его объяснения невразумительны. Сами подумайте: три незнакомых человека, которых Аркан пригласил, чтобы предложить двум историкам стать экспертами, а ученому — какое-то исследование в институте, становятся вдруг по мановению волшебной палочки неразлучными друзьями. Как рассказал гид, на следующий же день все трое вместе побывали в Министерстве древностей Израиля. А профессор Эскалона до такой степени сблизилась со своими новыми «друганами», что рассчитала гида. Отчего же они стали так близки и неразлучны? Из-за какой-то формальной встречи в Фонде Аркана? С каких это пор простые ученые беседы дают такой эффект?

— Действительно…

— И исходя из каких соображений господин Аркан говорил со всеми тремя вместе, хотя они являются специалистами в столь разных областях знаний? Не логичнее было бы переговорить сначала с одним, потом с другим и, наконец, с третьим? Почему надо было сводить их?

— Валентина права. Этому всему нет внятных объяснений, — заметил Томаш, молчавший все это время.

Впрочем, у итальянки было еще несколько наблюдений.

— Если их позвали вместе, значит, президент фонда собирался говорить об интересующем всех предмете. Что бы это могло быть? И почему Аркан от нас скрывает это что-то? Какова связь между секретной беседой и смертями, которые мы теперь расследуем? Что за чертовщина…

Израильский инспектор согласился с итальянским, даже не дослушав умозаключения коллеги.