|
— Вот, Матфей в 15:16, 17, 18 вкладывает в уста Иисусу следующее: «…неужели и вы еще не разумеете? еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? а исходящее из уст — из сердца исходит — сие оскверняет человека…» Как видите, Матфей вовсе не утверждает, что Иисус объявляет чистой всякую пищу, — он пролистал пару страниц вперед. — Еще важнее другое: в «Деяниях Апостолов» Лука говорит в стихе 10:14, что, когда некий глас велит Петру (уже после смерти Иисуса) есть «нечистую» пищу, апостол ответствует: «нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого», то есть Петр потреблял строго кошерную еду! Если бы Иисус объявил хоть раз, что всякая пища «чистая», апостол, несомненно, ел бы ее без вопросов. Но он не сделал ничего подобного. Следовательно, и сам Иисус не ел некошерную пищу.
— А как же тогда вы объясните, что Марк описывает, как Иисус отменяет законы о пище в Новом Завете? — Это всего лишь ретроактивность. — Извините, а попроще? — Дискуссия вокруг вопроса «есть или не есть» тот или иной продукт была очень популярна в ту эпоху, когда Марк писал свое Евангелие. Христианство не сильно заинтересовало евреев. Им казалась нелепой сама мысль, что бедный раввин из Галилеи, распятый на кресте как простой вор, и был тем самым могущественным Мессией из Священного Писания. Однако многим язычникам эта идея пришлась по душе. И тогда уже возникла новая проблема: обязаны ли эти язычники соблюдать все правила иудаизма? Три вопроса занимали христианскую общину: запрет на употребление нечистой пищи, отказ от работы по субботам и обязательность обрезания. Некоторые группы христиан-евреев считали необходимым сохранять эти иудейские традиции, а другие готовы были отказаться от них. Разумеется, многие язычники любили свининку, имели обыкновение работать по субботам и совершенно не желали подставлять свой пенис под нож. И поддержка этих правил могла только отвадить их от вступления в ряды христиан, куда не рвались, напоминаю, и сами иудеи. Как же тогда движению расти и крепнуть? В результате вопрос об отмене неприемлемых для язычников правил стал судьбоносным, и, в конце концов, запрет на употребление нечистой пищи, отказ от работы по субботам и обязательность обрезания перестали действовать. Но как же теологически обосновать эти поблажки? Естественно, лучший способ — вложить данные приказания в уста Иисуса. Именно это и сделал Марк. Валентина снова нахмурилась. — Евангелисты могли так поступать? Томаш рассмеялся. — Ретроактивность, что в нашем случае означает переписывание в угоду изменившимся обстоятельствам, — вещь абсолютно нормальная для Евангелий. Например, Лука от имени Иисуса пишет в стихе 21:20: «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его». Как известно, римляне осадили и разрушили Иерусалим в 70 году, то есть события имели место до того, как Лука взялся за перо. И он, будучи в «курсе дела», сознательно дает Иисусу возможность предсказывать то, что уже случилось. Правда, неудивительно, что в таком разе пророчества и реальные события совпадают? Точно так же в Евангелиях Иисус дает ответы на некоторые вопросы, актуальные вовсе не для его эпохи, но прежде всего для времени, в котором живут и спорят сами Евангелисты. — И дискуссия о чистой и нечистой пище из их числа? — Именно так. При Иисусе эта тема не относилась к первоочередным, как при жизни авторов Евангелий. В Послании к Галатам Павел даже описывает свой спор с Петром по поводу кошерной еды. Вот стих 2:12: «…до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных». |
