— Отлично. А теперь давайте половим черепах.

Гамини Бандара прилетел на Шри-Ланку, как и собирался, но, позвонив Ранджиту, рассыпался в извинениях. У него, дескать, времени совсем в обрез, и приехать в Тринкомали он никак не может, так что не согласится ли Ранджит наведаться в Коломбо?

Ранджит немного обиделся и не сумел этого полностью скрыть.

— Ну, не знаю, получится ли отпроситься с работы, — проворчал он.

Но Гамини продолжал уговаривать, и в итоге бригадир на стройплощадке позволил Ранджиту взять столько выходных, сколько он пожелает. У бригадира был шурин, готовый занять место Ранджита на время его отсутствия. К удивлению юноши, отец не огорчился из-за возвращения Гамини и даже предложил помощь.

— На автобусе? — переспросил он. — Нет, сынок, конечно, ты поедешь не на автобусе. У меня есть мини-вэн, а я им совсем не пользуюсь. Возьми его, Ранджит. Катайся на здоровье. Может быть, эмблема храма на дверце образумит хулиганов, и они не станут прокалывать шины.

Вот так Ранджит приехал в Коломбо на мини-вэне, на заднем сиденье которого лежал рюкзак с запасом чистой одежды на несколько дней. Гамини сообщил ему о том, что остановится в отеле, а не в родительском доме. Почему Гамини выбрал именно эту гостиницу, Ранджит догадывался: в ней был бар, который юноши частенько посещали во время своих прогулок по городу. Но все же было странно, что отец позволил Гамини поселиться отдельно. Когда Ранджит попросил в холле, чтобы о его приходе Гамини известили, администратор покачал головой и указал на бар. И точно, друг оказался в баре, причем не один. По обе стороны от него сидели девушки, а в бутылке на столике почти не оставалось вина.

Все трое встали, чтобы поприветствовать Ранджита. Блондинку звали Пру, а у Мэгги волосы были цвета губной помады — человеческим генам нипочем не создать такой цвет.

— Я с ними в самолете познакомился, — сказал Гамини, покончив с представлениями. — Американки. Говорят, что учатся в Лондоне, в Университете искусств, а там только одна наука: как хорошо выглядеть. Ой!

Вскрикнул он потому, что красноволосая девица дернула его за ухо.

— Не слушай этого невежду, — сказала Мэгги Ранджиту. — Мы с Пру учимся в Кэмбервелле. Это колледж искусств, и преподаватели заставляют нас трудиться до седьмого пота. Гамини там и неделю не протянул бы.

Немного помедлив, Ранджит протянул руку. Девушки поочередно ответили ему крепким рукопожатием.

— Меня зовут Ранджит Субраманьян.

— А мы уже знаем, — сказала Мэгги. — Гамини нам все про тебя рассказал. Парень невысокого роста с длиннющей фамилией, который все свое время тратит на решение одной-единственной математической задачи. Гамини говорит, что уж если кто и расколет орешек, так это только ты.

Ранджит, иногда мучившийся угрызениями совести оттого, что забросил теорему Ферма, не знал, что на это ответить. Он посмотрел на Гамини в надежде, что тот поможет ему, но друг и сам выглядел виновато.

— Слушай, Рандж, — начал он тоном еще менее веселым, чем его взгляд, — уж лучше тебе сразу узнать плохую новость. Я надеялся, и писал тебе об этом, что нам удастся хоть пару дней провести вместе. — Он покачал головой. — Не выйдет. У нас с отцом все расписано по минутам начиная с завтрашнего дня. Ну, сам понимаешь: семейные дела.

Ранджит не понимал; он ведь помнил, как мало времени уделял Гамини семейным делам, пока не улетел в Лондон. Юноша не стал скрывать разочарования.

— А я на целую неделю отпросился.

Гамини нервно пожал плечами.

— Ничего не поделаешь. Он требовал, чтобы я и сегодня ужинал дома, но я отказался наотрез.